Предыдущий текст — Следующий текст
В ПЕРВОМ СОКРУШИТЕЛЬНОМ УДАРЕ
1943 год — год последних наших оборонительных боев на Ораниенбаумском плацдарме.
Заметно стало, что мы готовимся к великому свершению.
В оборонительных боях на плацдарме мы не мало теряли боевых друзей.
В том числе: в 1942 году погиб мужественный нач. разведки д-на Александр Подушко,
похоронили его где-то у поселка Фабричной Слободы \оз.Лубенского/; 13
июня 1943 года погиб на боевом посту командир 8-й батареи ст. лейтенант Гавриил
Иванович Сухоруков, похоронили его в районе дер. Б.Илики.
Не изгладятся в памяти этой же батареи \рядовой Вишняков,/ командир орудия Пекарь
и ком. огневого взвода мл. лейтенант А.И.Голубков, погибшие за город Ленинград
у пос. Мартышкино при артиллерийской дуэли. 19 сентября на рассвете противник
предпринял боем прощупать нашу оборону в полосе 260 сп.
Начался арт обстрел. Вступила наша артиллерия с ответом. Разразилась артиллерийская
дуэль. Разведка боем противником нашей полосы обороны захлебнулась. И мы имели
потери на огневой позиции батареи. Обследовать последствия дуэли, прибыл немедленно
начальник штаба артиллерии дивизии полковник Семен Ксенофонтович Сиваков. Он
был частым посетителем нашего полка, так как одно время он был его командиром.
20 сентября 1943 года проводили в последний путь лучших снайперов \воинов/
артиллерийского огня Пекарь\, Вишнякова/ и Голубкова, прах их покоится на южной
стороне воинского кладбища в Мартышкине, рядом с шоссейной дорогой, соединяющей
Петергоф с Ораниенбаумом.
С этого места хорошо видны: Финский залив, бесконечное небо — всё, что они любили
и за что отдали жизнь.
Когда прозвучал салют и упали первые куски земли на гробы, как никогда, была
прекрасна жизнь в лучах заходящего сентябрьского солнца.
Ушли из полковой семьи тяжело раненые и истощенные голодом и холодом. Не вернулся
в полк наш "елочный разведчик" — бесстрашный командир взвода Г.И.Долидзе,
получивший тяжелое ранение под дер.Коровино.
От истощения голодом и обморожения расстался с полком классный заряжающий 6-й
батареи Г.И. Щербаков. Распрощались с полком — высококультурный и грамотный
в военном отношении \деле/ ст. л-т. С.М.Захаров, отважный связист А.В.Прохоров
и др., которые были переведены для усиления кадрами 129 КПАП.
Я вспомнил тех, с кем близко общался, а сколько еще дорогих-безымянных друзей
осталось лежать на Ораниенбаумской земле под фанерной звездой? Всех не перечесть!
Шли месяцы 1943 года... Победоносно закончилась Сталинградская битва. Фашисты
потерпели поражение под Курском, успешно был форсирован Днепр, освобождена значительная
часть Советской Украины.
8 ноября 1943 года, в разгар наступательных боев Советской армии, Указом Президиума
Верховного Совета СССР были учреждены два новых ордена — высший военный орден
«Победа» и орден Славы.
Это было еще одно яркое доказательство того, что Родина, партия дают самую высокую
оценку и мастерству полководцев и героизму рядовых солдат.
Последние дни 1943 года.
Живем в ожидании — сняться каждую минуту и двинуться в наше "завтра".
Чувствуем подъем. В первой половине января 1944 года вытянулись на исходные
позиции \, в р-н дер. Порожки/.
14 января. За прошедшую ночь снегу навалило по пояс! Я не узнал утром наши рубленные,
на земле стоящие землянки. Белоснежная, пушистая пелена покрывала нашу "деревушку"
— всё выравнено и выбелено снежным покровом.
Проведено партсобрание. На собрании с повесткой дня: — "Задачи коммунистов
в наступлении" с коротким докладом выступил С.В. Сомряков.
Вот он, первый! За ним второй, третий. И вдруг задрожала, затряслась земля.
Грохот оглушительный всех видов орудий!
Мы обнимаемся, жмем руки друг другу, записываем в блокноты адреса боевых друзей.
— А может быть не увидимся!
"Началось наступление наших войск под Ленинградом" — так напишут завтра
в сводках.
Прошло двое суток, как мы наступаем. Я спросил у нач.штаба дивизиона капитана
Быкова об успехах нашего наступления.
Он \сообщил мне данные./ ответил: — За два дня боев уничтожено 4 тыс. немцев,
разрушено 320 ДЗОТов и блиндажей, разбито и повреждено 36 орудий и минометов
и 54 пулемета.
Я переспросил у Быкова — что по данным разведки на этом участке не значилось
такого количества людей и техники у противника.
Быков сердито ответил — принимай во внимание любую половину, не ошибешься —
будет правильно!!
Так я и взял любую половину сообщенных данных Быковым для «Боевого листка».
В «Боевом листке» за 16 января 1944 года было написано:
— Сегодня утром исполнилось двое суток как мы наступаем. За два дня боев уничтожено
2 тыс. немцев, разрушено 160 Дзотов и блиндажей, разбито и повреждено 18 орудий
и минометов и 27 пулеметов. Наше наступление развивается успешно. В двухдневных
наступательных боях отличились: нач.разведки дивизиона Н.К.Семичастнов, разведчики
— П.В.Мищук, И.Кизуб, Шаров, В.Д. Филиппов; связисты — Н.А. Александров, Ф.Артемьев,
П.Терехов, Т.В.Ильин; топографы-вычислители — П.И.Брылин, Ф.И. Пчелкин, П.Е.Буловацкий\,
М. Спичка/. Равняйтесь по отважным! Вперед на запад!
В ночь на 24 января дивизион, обогнув лесок на холме и развернувшись в боевую
линию, приготовился к бою в районе развилки дорог у дер.Вохоново, Волосовского
района. Знали, что утром немцы должны предпринять танковую атаку воспрепятствующую
нашему наступлению. Командование дивизиона приказало командиру 7-й батареи выделить
одно орудие для стрельбы прямой наводкой,
Таким орудием оказалось, — где во главе расчета были: командир орудия ст. сержант
Денисов и наводчик парторг Фирсов.
Стала рассеиваться утренняя дымка, вынырнуло солнышко. Как Фирсов ни крутил
панораму, как напряженно ни вглядывался в белую муть, ничего кроме перекрестья
и черных цифр на стекле, не видел.
В конце концов наводчик устал от напряжения и совсем успокоился. Внезапно справа
и слева захлопали орудия. Выстрелы звучали глухо, как будто где-то поблизости
кололи дрова.
Потом стрельба прекратилась. Наступило затишье. В небе послышался гул моторов.
Прямо из-за леса показалась группа самолетов.
— Воздух! — пронеслись крики, отдавшие эхом от леса.
Загрохотали крупно-калиберные зенитные пулеметы. Денисов увидел, как от одного
"Юнкерса" оторвались четыре бомбы и ринулись в землю. Потом еще и
еще. Кругом гудела стонала земля. Самолеты бомбили огневые позиции наших батарей.
Над нашими огневыми позициями поднялись густые столбы едкого дыма.
Не успел дым дойти до деревни, как была обнаружена метрах в 300-400 стальная
махина — танк "Тигр". Враг, видимо, счел, что наша противотанковая
артиллерия подавлена его авиацией. Головной танк бросил ракету и она рассыпалась
зеленым дождем. Соседняя батарея открыла огонь. Вслед за ней заговорила другая.
Завязался ожесточенный бой, над полем стоял гром орудийных залпов.
К сиротливому орудию приближался танк. Фирсов наводил орудие, глядя поверх ствола.
— Огонь! — скомандовал Денисов.
Орудие дрогнуло. Фирсову показалось, что танк разбит, но тот как ни в чем не
бывало, приближался.
— Подавай снаряды! — сказал Фирсов Денисову.
Загремели выстрелы. Денисов, подавая снаряды, любовался меткой стрельбой Фирсова.
За какие-нибудь одну-две минуты — танк был подбит и задымился.
Бой утих. Денисов, Фирсов и оставшиеся в расчете друзья, захоронив своего боевого
товарища и насыпав над ним небольшой холмик, прицепив орудие к трактору, двинулись
в сторону своих батарей.
Грозное их орудие продолжало до конца войны громить врага.
Поздно вечером, 27 января, узнали, что в ознаменование одержанной Победы и в
честь полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады город-герой салютовал
доблестным войскам фронта 24 арт. залпами из 324 орудий. Это был незабываемый,
радостный час. Продолжали наступать. Вместе с другими частями мы дошли с боями
до р.Великой — 8 км от Пскова.
В январско-апрельском наступлении 1944 года дивизия, в состав которой входил
наш полк, освободила около 200 населенных пунктов.
В наступательном порыве славно потрудились по росту и воспитанию коммунистов
зам. ком. полка по п/ч С.К. Хачикян, зам.ком. д-нов по п/ч С.В.Сомряков и М.Черных,
парторг полка П.В.Манаенков, парторги батарей М.А.Гасилин и Фирсов. Много сил
и заботы отдали по укреплению партийных организаций — цементирующим звеньям
боеспособности подразделений коммунисты — ком. полка А.Н. Литвинов, ком. д-на
П.А.Стрельченко, старший инструктор по парт.полит. организац. работы дивизии
М.И.Файнгауз, автор этих воспоминаний \, нач. политотдела дивизии Л.С. Нелюбин/
и др.
НОВАЯ ДОЛЖНОСТЬ
Утром, в мартовский день, под Псковом, зам.командира полка по п/ч подполковник
Саркис Михайлович Хачикян пригласил меня к себе на КП \полка/ и в разговоре
предложил мне перейти на новую должность.
— Так как решим, тов. ст. сержант Иванютин?
— Трудно сразу... Подумайте.
Подполковник встал. Среднего роста, крепкий и толстый не по годам. Он шагнул
в сторону. Вновь сел, поближе ко мне.
— Принуждать я вас не смею, да и прав таких мне не дано. Но откровенно говорю
— будем рады, если вы согласитесь работать парторгом дивизиона.
— Я подумаю. И вышел из КП полка.
В лицо стеганул морозный ветер, закружил струйки сыпучего снега. Я шел в подразделение
немного расстроенный. Шагал и думал об этом разговоре. Мимо меня мчались тяжело
груженые снарядами и прочим грузом машины.
Я носил в кармане у сердца красную книжечку, удостоверяющую, что я принадлежу
к особой армии — армии коммунистов. Сознание этого не только давало мне моральную
силу, но порой просто заставляло побороть в себе то, что могло бы меня уронить
в глазах товарищей.
Я неторопливо шел по фронтовой разбитой скользкой дороге. Шел и рассуждал сам
с собой. Вспомнил бойцов своего отделения, с которыми воюю с самого начала войны.
Почему-то защемило сердце. А поймет-ли меня мое отделение?
Я подошел к землянке. В нерешительности потоптался около нее. Зашел в земляной
"домик", в нем были не все из отделения, находились — П.И.Брылин и
еще два воина.
Может отделению пока не говорить? Подготовить сначала его для такого разговора.
Но разве утаишь мысли от людей, которые давно шагают с тобой рядом? Павел Илларионович
сразу догадался, что я чем-то озадачен.
Спросил тихо: — Что стряслось?
Я снял винтовку, ослабил поясной ремень. Сел.
— Понимаешь, командование полка предлагает перейти на другую работу.
Я долго, всё еще боясь, что он меня вдруг может не понять, принялся объяснять.
— Сейчас в дивизионе майора Долимнина Н.И. нет парторга. Командиру д-на
трудновато без партийного организатора в такой наступательный период. Коммунисты
могут выходить из строя, нужно повседневно растить парторганизацию.
Павел Иванович \Илларионович/ не перебивал. А потом откинул со лба сбившуюся
шапку, сказал просто; — Ну, раз надо — значит, надо...
8 апреля 1944 года, в ходе наступательной операции, приказом по полку я был
утвержден парторгом дивизиона. Днем распрощался со своим отделением.
По-очередно обнимались и целовались: с Брылиным Павлом Илларионовичем, Пчелкиным
Федором Ивановичем, Спичко Михаилом Прокопьевичем, Частухиным Виктором Дмитриевичем,
Богоносовым, Елисеевым и др. боевыми друзьями. После торжественной печальной
церемонии я прибыл в дивизион Домнина Николая Ивановича.
Шли, топчась на месте, изнурительные бои.
НА КАРЕЛЬСКОМ ПЕРЕШЕЙКЕ
Здесь надо ответить два момента — если в 1941 году в Карелии мы противнику
за 45 дней оставили 40-50 км пути, то в 1944 году в этой же местности мы прошли
за 10 дней путь в 200 км. Противник научил нас воевать.
10 июня 1944 года.
И вот первый залп тысяч орудий возвестил о разгроме немецко-финских войск на
Карельском перешейке.
В первый день наступления, пехота и танки прорвали вражескую оборону, сокрушили
опорные пункты и узлы сопротивления и взяли направление вдоль Выборгского шоссе
на Суммы — Выборг. В пух и прах разнесли опорные пункты на Карельском перешейке,
считавшиеся немецко-финскими заправилами неприступными.
Противник бежит, бежит!
Наступление продолжается.
Дорожная пыль темными кругами лежит на усталых лицах бойцов.
Жителей ни души.
Вечером, 19 июня, наши передовые части на плечах противника ворвались в город
Выборг.
20 июня наш полк занял боевой порядок правее Выборга в р-не Сяйние.
Наступила передышка. Встречаюсь с боевыми друзьями. Крепко жму руку командиру
отделения связи Федору Артемьеву. Он таким же ответом. Артемьев закрывал глаза,
лицо его делалось сплюснутым\ — широким/, нос превращался в курительную трубку
и видел он не раз затянутые горьким дымом сражения за Ленинград.
В ноябре-декабре 1941 года, под Невской Дубровкой, на фоне неба, окрашенного
кровавым закатом солнца, я видел его бегущим через поле взрытым снарядами с
тяжелой, тщательно подогнанной катушкой армейского телефонного провода.
Бои следовали за боями.
В решающем ударе войск Ленинградского фронта 14 января 1944 года, под лавинный
грохот канонады, будто землетрясение, на сотни километров сотрясавшее поля,
видел я воинов, наступающих с Ораниенбаумского плацдарма, и среди них командира
отделения сержанта Артемьева. Когда становилось особенно трудно и рядом падали
сраженные товарищи, связист Артемьев выполнял порученное ему дело один, обеспечивая
в пекле боя телефонной связью командный пункт.
Тернист и труден оказался путь от Ленинграда до Пскова, но он прошел его в метель
и морозы, через болота, леса и опустошенные немцами населенные пункты.
Тяжело пришлось связистам на Карельском перешейке в июне 1944 года.
В жару, по лесисто-болотистой местности Артемьев торопливо тянул свои линии
через каменные гряды и зыбкие топи до самого Выборга — до ст. Тали.
Плечо к плечу, на всем этом пути, рядом с Артемьевым шел труженик связист Николай
Александрович Александров \и Терехов/.
И когда на куполе древне-исконного русского города Выборга взвился алый флаг
нашей Победы, Артемьев отер с широкого лба соленый пот, присел на валун-камень
и написал письмо родным: «Сегодня раз и навсегда покончили с блокадой Ленинграда.
Обнимаю, целую всех, ждите. Победа близка!..»
Впереди предстояли бои. Ожесточенно топтались на месте. Особенно западнее Выборга
в районе жел.дор.станции Тали.
На Карельском перешейке немало погибло наших боевых друзей — среди них: Павел
Алексеевич Иванов, военфельдшер Валентина Кузнецова и др. Ранен был в руку зам.командира
дивизиона по п/ч капитан Сергей Васильевич Сомряков.
В связи с бесполезностью дальнейшего кровопролитного сражения, командование
решило: прекратить наступление. Похоронив убитых и эвакуировав раненых, покидаем
этот район.
ПРИБАЛТИКА — КУРЛЯНДИЯ
Продолжались ожесточенные бои на Мадонском направлении. Прибыли сюда в середине
августа 1944 года.
Высоты — 311,6 и 227,0 — район Мадоны. Если описать всё пережитое здесь, то
это были бы целые тома и будет слишком жутко. Поэтому ограничусь только некоторыми
данными.
24 августа тяжелый день в нашей жизни: мы потеряли двух командиров батарей.
Мы были вместе, перед нами высоты 311,6 и 227,0; противник укрепился на высотах,
надо сбить противника с высот.
Перед высотами в небольшом кустарнике находился подбитый танк. Оба командира
батарей залезли в люк танка. К ним залез и я, но оказалось троим тесно. Они
мне сказали, что вылезай и не мешай, иди располагайся около танка. Расположился
я около танка рядом с телефонистом. Начался арт.обстрел. Снаряды рвались около
танка. Через минуту раздался оглушительный звонкий взрыв. Пошатнулся танк. Потом
обстрел кончился. На мой окрик не последовало никакого ответа. Я забрался на
танк. Оба командира оказались убитыми. Шальной снаряд упал в люк, что очень
редко-редко бывает. Так погибли боевые командиры.
Но бой есть бой, и за гибель своих товарищей мы мстили. И когда приказ был выполнен
по взятию высот, прошли сутки.
И только по истечении суток мы смогли их похоронить со всеми воинскими почестями,
т.е. без речей и слез, а со злобой на врага — военным салютом. Похоронили их
рядом с танком.
Освобождена Мадона. Мы пошли дальше.
С 10 сентября 1944 г. по 14 января 1945 г. я находился вне своего полка — учился
на курсах политсостава 2ПФ.
<...>
Предыдущий текст — Следующий текст