Полоса действия ударного коммунистического
полка генерала П.А.Зайцева на Невском "пятачке".
Предыдущий текст — Следующий текст
С.Н.Борщев: "Невский пятачок" — железная земля Ленинграда
|
|
|
Полоса действия ударного коммунистического
полка генерала П.А.Зайцева на Невском "пятачке".
|
ВОСПОМИНАНИЯ
[Машинопись. Чернилами подпись и дата. Исправлений нет. — А.Т.]
генерал-лейтенанта Борщева Семена Николаевича
родился в 1905 году, член КПСС с 1926 года,
бывшего начальника оперативного отделения и
начальника штаба 168-й стрелковой дивизии
<...>
С 1 по 24 октября 168-я дивизия проводила бои местного значения. Мы много раз
проводили частные наступательные операции в районе населенного пункта Путролово
и совхоза Пушкинский. Так называемые частные операции стоили нам больших жертв.
Однако прорвать оборону противника так и не удалось, у нас не хватало боеприпасов
и не было танков и авиации. Зато у противника недостатка в боеприпасах не было
и он круглые сутки методически наносил артиллерийско-минометный удар по боевым
порядкам обороняющим частям дивизии.
24 октября поступил приказ о переброске дивизии на плацдарм Невской Дубровке.
Прежде чем начать свое повествование об участии бондаревцев в боях на знаменитом
"Невском пятачке" у поселка Московская дубровка я хочу немного рассказать
о его истории, если так можно выразиться, ибо каждый день пребывания на этом
плацдарме равен месяцу, а неделя — году. Мне хочется рассказать в тех, кто первым
форсировал Неву и захватил этот важный плацдарм. Осенью 1941 года стало ясно,
что единственным средством избавить город от надвигавшихся бедствий было прорвать
кольцо блокады, отбросить вражеские войска от Ленинграда. Прорыв блокады решено
было осуществить двойным, встречным ударом, с внешней и внутренней сторон кольца
окружения. Замысел наступательной операции заключался в нанесении встречных
ударов силами войск 54-й армии со стороны Волховстроя на поселок Синявино и
станцию Мга, а с района Невской Дубровки с плацдарма Московская Дубровка — Арбузово
должны были наступать войска Ленинградского фронта. Соединиться в районе Синявино,
отрезать, а затем уничтожить Шлиссельбургскую группировку противника.
18-го сентября 115-я стрелковая дивизия совместно с 4-й отдельной бригадой морской
пехоты форсировала реку Неву и захватила плацдарм в районе поселка Московская
Дубровка — деревня Арбузово. Это был небольшой клочок земли вдоль обрывистого,
высокого песчаного берега реки, шириной до двух километров и в глубину 500-600
метров. Захват плацдарма осуществлялся сравнительно небольшими силами да к тому
же без достаточной артиллерийской поддержки и естественно, для расширения плацдарма
этих сил было мало. Командование же фронта не создало наступательной группировки
и поэтому запоздало с вводом свежих сил для развития наступления с плацдарма
и тем самым дало возможность противнику создать мощную оборону и подтянуть свежие
войска. Вот в чем скрывались наши неудачи осенью 1941 во время наступления войск
Ленинградского фронта с плацдарма в районе Московской Дубровки. Командование
фронта начало буквально выдергивать соединения с обороны и бросать их на этот
плацдарм. Так была снята 4-я отдельная бригада морской пехоты с островов Валаам,
Коневец и других брошена на "пятачок". Отважные и смелые балтийцы
пытались своей грудью прорвать оборону фашистов, но так и не смогли это сделать.
Парни в полосатых тельняшках показывали примеры стойкости и бесстрашия, но одной
храбрости было мало. Части 115-й сд и подразделения морской пехот» вели героическую
борьбу за расширение плацдарма. Это была открытая, песчаная местность. Противник,
понимая какая опасность угрожает ему на этом направлении, подтянул в район боев
значительные силы пехоты, авиаполевую дивизию и к тому же создал крупную артиллерийскую
группировку. Его войска занимали выгодные оборонительные позиции, укрытые лесом.
На правом фланге захваченного плацдарма, противник имел укрепленный опорный
пункт Арбузово, а на левом фланге железобетонную крепость 8-й ГЭС, с которой
просматривать и простреливать подступы к Неве и на плацдарм.
''Пятачок", так называли Невский плацдарм, простреливался со всех сторон
ружейно-пулеметным огнем фашистов. Не было ни одного клочка земли, где бы не
рвались мины или снаряды. Днем и ночью фашистская артиллерия и минометы наносили
огневые удары по подступам, по берегам реки и плацдарму, выпуская до 2 тысяч
выстрелов в час.
Боеприпасы и продовольствие доставлялись с правого берега Невы и эвакуация раненых
проводилась под постоянным воздействием огня противника и только ночью. Ко всему
этому следует добавить, что войска не имели возможности отогреться и сильно
страдали от холода. Атаки наших войск следовали одна за другой, в некоторых
случаях им удавалось ворваться в первые траншеи врага и занять деревню Арбузово,
которая, кстати сказать по несколько раз в сутки переходила из рук в руки, но
сил для развития успеха не было. Командование фронта продолжало по частям наращивать
удар с плацдарма и это было большой ошибкой. За морскими пехотинцами в бой были
введены еще 2 дивизии.
Все эти соединения несли большие потери, но расширить плацдарм, прорвать оборону
не смогли.
Ночью 26 октября наша дивизия прибыла на новое место сосредоточения в деревни
Ексолово. Из-за отсутствия горючего несколько задержался 412-го гаубично-артиллерийский
полк. Днем прибывшие части приступили к устройству землянок для личного состава.
На другой день выпал первый снег, который густым покрывалом накрыл землю. Прибывший
412-й полк занял огневые позиции северо-западнее поселка Невская Дубровка. Я
с офицерами штаба дивизии и командирами частей провел рекогносцировку исходного
района и участков переправ. Авиация противника ежедневно наносила удары по плацдарму
и совершала разведывательные полеты над поселком Невская Дубровка. По несколько
раз в день завязывались воздушные бои между нашими и немецкими истребителями.
30 октября начало прибывать пополнение в дивизию. В полках началось обучение
личного состава и сколачивание подразделений в подготовке к наступлению.
Большую работу проводили политработники полков и политотдела дивизии, рассказывая
молодым бойцам о славных боевых традициях нашей дивизии. 2 ноября 1941 г. дивизия
вошла в состав 8-й армии.
В день прибытия в деревню Ексолово мы получили приказ о наступлении с плацдарма.
Ближайшей задачей ставилось — овладеть опорными пунктами немцев: роща "Фигурная"
и песчаными карьерами. В дальнейшем наступать в направлении Синявинских высот.
Проведенной рекогносцировкой нами было установлено, что плацдарм, занимаемый
нашими войсками простирался от разрушенных и сожженных домов поселка Московская
Дубровка до снесенной с лица земли деревни Арбузово, где проходила линия обороны
немцев. 0 том, что здесь когда-то были населенные пункты, свидетельствовали
груды кирпича от печных труб, да кучи пепла. Правда, в штабе армии на картах
и в сводках плацдарм значился гораздо больше и составлял по фронту до четырех,
а в глубину до трех километров. На плацдарме вели боевые действия уже обескровленные
115-я, 20-я и 86-я стрелковые дивизии. Их штабы вкопались и ютились у подножья
высокого, обрывистого берега. Вся артиллерия находилась на правом берегу Невы
и из-за отсутствия снарядов не могла оказать действенной помощи и поддержки
нашим наступающим войскам.
Плацдарм и подходы к переправам были открытыми и противник держал их под непрерывным
огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Положение усугублялось еще и тем, что
по реке шел уже лед /так называемая шуга/. Наши саперы оборудовали подходы к
7-й и 8-й переправам и блиндажи у самого берега для укрытия личного состава,
а также командно-наблюдательные пункты на плацдарме. 1 ноября дивизия заняла
исходное положение для форсирования Невы. В течение двух ночей со 2-го на 3-е
и с 3-го на 4 ноября дивизия переправилась через Неву и подготовилась к наступлению.
В первом эшелоне были 402-й и 260-й полки. Во втором эшелоне должен был наступать
462-й полк, с задачей развить успех первого эшелона. 4-го ноября довольно слабой
артиллерийской подготовки при поддержке одной эскадрильи штурмовой авиации 260
и 402 полки перешли в наступление и овладели первой траншеей обороны противника
и на этом их атака захлебнулась. По боевым порядкам частей дивизии фашисты нанесли
сильный огневой удар артиллерии, минометов и авиации, отразив нашу атаку с большими
для нас потерями.
На другой день мы снова пытались наступать, но все наши атаки противником были
отражены. 6 ноября в боя был введен второй эшелон дивизии — 462-й полк. И снова
никакого успеха.
Главной и основной причиной наших неудач явилось то, что у нас не было снарядов
и нечем было подавить огневую систему немцев на переднем крае и его артиллерию,
хотя бы по количеству орудий у нас их было достаточно.
Противник имел превосходство в авиации, артиллерии, не говори уже о боеприпасах
и как только поднимались из траншей цепи нашей пехоты, то на них обрушивалась
лавина стали и свинца. На плацдарме не было ни одного метра земли, на котором
бы не рвались мины и снаряды, где не пролетали бы пули.
Нави траншеи и хода сообщении, отрытые за ночь, к вечеру разрушались артиллерийско-минометным
огнем, как землеройными машинами, все перепахивалось на плацдарме. Стрелковое
и автоматическое оружие забивалось песком и бездействовало. Кроме того, артиллерия
фронта, армии и дивизии была централизована под командованием начальника артиллерии
фронта полковника Краснопевцева, который планировал огонь во фронте без участия
командиров соединений и частей. Все артиллерийские начальники были на правом
берегу, а командиры стрелковых частей и соединений — на плацдарме, поэтому тесного
взаимодействия между ними не было. А одним высоким патриотическим порывом и
храбростью наших воинов нельзя было прорвать довольно прочную оборону противника,
который к нашему плацдарму подтянул пехотную дивизию и создал три мощных артиллерийских
группировки. Мужественно и стойко сражались бондаревцы. Но нужны были артиллерийское
и авиационное обеспечение и танки. Снабжение частей дивизии боеприпасами и продовольствием,
эвакуация раненых осуществлялась только глубокой ночью. Переправы обстреливались
артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. У нас на глазах от прямого попадания
и разрывов снарядов не один десяток лодок переворачивался. Но советские воины
боролись за жизнь в ледяной воде, плыли к высокому и крутому берегу плацдарма.
Большую работу проводили в эти трудные дни наши политработники, которые перед
атакой обходили, а точнее сказать, обползали все батальоны и роты, доводили
до бойцов задачи перед боем и теплым задушевным словом поднимали их моральный
дух, уверенность в победе.
Сам "пятачок" представлял собой очень страшную картину. Земля его
была усыпана массой трупов, разбитой техникой, оружием и различным военным снаряжением.
Такие картины очень действуют на психику солдат, особенно перед выполнением
боевой задачи. Но, несмотря на все это, наши бойцы были полны решимости сражаться
с врагом не на жизнь, а насмерть, не щадя своих жизней.
Такая тяжелая обстановка, физическая усталость, отсутствие большого числа в
наших рядах старых обстрелянных солдат и командиров, почти трехкратное численное
превосходство сил и средств подавления у противника на земле и в воздухе — все
это вместе взятое не позволило нам в первые и последующие дни развить наступление
в направлении Синявино. Была утрачена внезапность и первоначальный успех.
Но командование фронта и армии все время требовало беспрерывного наступления
и мы ежедневно ходили в атаку. В этих атаках мы несли большие потери и с каждым
днем наши силы редели, к вам пришлось за счет третьих батальонов сформировать
по два батальона в каждом полку.
Начались морозы. Копать землю лопатами было невозможно, приходилось применять
ломы и кирки, которыми пользоваться надо было с большой осторожностью, ибо противник,
услышав их стук о мерзлую землю, открывал бешеный огонь из минометов, не давая
возможности вести земляные работы. Потому чаще всего разрушенные траншеи и хода
сообщения оставались мелкими, хорошо наблюдаемыми и простреливаемые пулеметным
и автоматным огнем врага.
Было много случаев, когда фашисты прилагали большие силы и усилия, чтобы сбросить
нас с "пятачка" в Неву. Они переходили в атаки, пуская на нас свои
танки, десятки бомбардировщиков пикировали на "пятачок", сбрасывая
свой смертоносный груз. Но бондаревцы стояли насмерть! И хотя нас оставалось
немного, мы ни разу не позволили противнику ворваться в нашу оборону. Нужно
сказать, что во время таких атак мы ощущали большое затруднения в управлении
боем, так как основным средством управления являлась телефонная связь, которая
нарушилась огнем противника.
На дне траншеи было набито столько телефонного кабеля, что трудно было разобраться
с ним. В конечном счете хотя наши потери под Московской Дубровкой были большие,
но не меньше они были и у врага. Кроме того, мы своими действиями сковывали
большие силы противника, не давая их использовать на других направлениях. Эта
эпопея на Невском "пятачке" еще больше закалила воинов нашей дивизии.
"Пятачок" у Московской Дубровки был символом бесстрашия и стойкости
советских воинов. Но ни отвага, ни мужество, ни массовый героизм не могли оказать
действенное влияние на исход битвы на "пятачке", ибо было ясно, что
внезапность нами была утеряна, а лобовыми ударами, без надежного подавления
обороны противника огнем артиллерии и авиации мы ничего сделать не смогли. К
сожалению, командование армии и фронта вместо того, чтобы искать новое решение
продолжало требовать ежедневных атак с плацдарма, для чего бросало в бой соединения
за соединением, причем без соответствующей подготовки и огневой поддержки, бросая
по частям полки и дивизии на с"едение врагу.
Вслед за нашей дивизией на плацдарм прибыла 177-я сд, которая в течение нескольких
дней была обескровлена и успеха не имела. Но и это не явилось предупреждением
для командования фронта. Им было сформировано три ударных полка из коммунистов
Ленинградской и армейской партийных организаций. 9 ноября 2-й ударный коммунистический
полк подполковника ВАСИЛЬЕВА, под непрерывным огнем противника с большими потерями
был переправлен на плацдарм, а через час с ходу после слабого огневого налета
нашей артиллерии полк перешел в наступление. Причем без рекогносцировки, без
уточнения задач командирами подразделений, без организации взаимодействия. Противник
обрушивал на полк ураганный огонь из всех видов оружия и бросил авиацию. Огонь
был настолько сильным, что на "пятачке" не было клочка земли, где
бы не рвались снаряды, мины и бомбы. Полк понес большие потери и ни на шаг не
продвинулся. Остальные соединения, находившиеся на плацдарме, не наступали,
хотя и им было приказано перейти в наступление. Дело в том, что все части и
соединения, находящиеся на плацдарме, были обескровлены и не было сил для наступления.
В ночь с 10 на 11 ноября на "пятачок" переправился 1-й ударный коммунистический
полк. Одновременно с ним на понтонах были переправлены 4 танка. В тот же день
после короткой артподготовки полк с ходу перешел в атаку. Его поддержали части
нашей дивизии, остатки 177-й сд и 2-й ударный полк. В этот день бойцы трижды
переходили в атаку, во все они противником были отражены, с большими для нас
потерями. Наконец, в ночь с 12 на 13 ноября вводится на плацдарм 3-й ударный
коммунистический полк под командованием генерал-майора П.А. ЗАЙЦЕВА. На этот
раз было приказано наступать силами 20-й, 115-й, 86-й, 168-й, 177-й стрелковых
дивизий, первому и второму ударным коммунистическим полкам с 8 танками. После
артиллерийской подготовки и залпа реактивной батареи М-13 все части перешли
в атаку. Но огневой удар врага настолько был мощным, что наша атака снова захлебнулась
под градом пуль, снарядов и мин. В этом бою опять мы понесли значительные потери,
смертью храбрых погиб командир 2-го ударного полка подполковник ВАСИЛЬЕВ и комиссар
полка полковой комиссар АФАНАСЬЕВ. После этого сражения остатки трех ударных
коммунистических полков были переданы в состав нашей дивизии.
Так с 4-го по 13 ноября понесли тяжелые ничем неоправданные потери 168-й и 177-й
стрелковые дивизии и три ударных коммунистических полка. Коммунисты легли костьми
во имя защиты Родины и Ленинграда. Вот и сейчас, спустя много лет, до глубины
души больно за неумелые действия и беспомощность нашего командования, которое
не нашло другого решения перенести удар на другой участок и повинно в гибели
нескольких десятков тысяч советских воинов.
В составе командования фронта и армии были грамотные, с большим опытом и способные
командиры, но страх перед Сталиным в годы культа личности сковывал их инициативу
и не позволил принять другое более разумное решение.
В середине ноября А. Л. БОНДАРЕВ был назначен командующим 8-й Армии, входившей
тогда в состав Невской Оперативной группы /НОГ/, я полагал, что при назначении
его командующим армии должно наступить изменение, так как он должен был изложить
свое мнение о наших действиях командующему фронтом генерал-лейтенанту И.С. ХОЗИНУ
и члену Военного Совета А.А. ЖДАНОВУ о том, что дальнейшее наступление с плацдарма
нецелесообразно и что он предложит подготовить новую наступательную операцию
на другом направлении, где противник меньше всего ее ожидает, тем более мы с
ним по этому вопросу говорили. Как потом я узнал у него просто не хватило смелости
доложить об этом. Наоборот, он заверил командование фронта, что постарается
оправдать их доверие. 18 ноября, нас, начальников штабов дивизий, вызвали с
плацдарма в штаб армии. Здесь мы узнали, что принять решение подготовить новую
наступательную операцию с "пятачка". Остатками тех же соединений.
После совещания мы остались с генералом БОНДАРЕВЫМ вдвоем и за чаем я ему высказал
все, что было на душе. А именно, что у нас нет сил и средств для проведения
такой операции, а противник создал сильную обороняющую группировку перед нашим
плацдармом, что новое наступление с плацдарма ничего хорошего дать не может,
что нужно искать новое решение. На это бондарев мне ответил, что командование
фронта дает армии 187-ю танковую и 11-ю стрелковую бригады. Я возразил ему,
сказав что если на плацдарме мы положили восемь дивизий, то что могут сделать
две бригады. Но из дальнейшего разговора с Андреем Леонтьевичем я понял, что
вопрос о наступлении решен окончательно Командующим и Военным Советом фронта
и что он отменить его не в силах. Вот почему в ноябре-декабре 1941 г. по-прежнему
продолжались бесплодные попытки прорыва блокады в районе Московской Дубровки,
с бесчисленными новыми жертвами и тяжелыми потерями.
За три месяца наступательной операции на плацдарме Московской Дубровки нами
было перемолото до 12 дивизий противника, но и наши 115-я, 20-я, 10-я 86, 168-я
и 177-я, 265-я дивизии, три ударных коммунистических полка, 4-я отдельная бригада
морской пехоты, 187-я отдельная танковая и 11-я стрелковые бригады понесли не
меньшие потери.
Эта битва на "пятачке" стоила нам значительных потерь в людях, не
говоря уже о технике. Вся вина за эти ничем неоправданные потери ложится на
командование фронта и 8-й армии. "Пятачок" обильно полит кровью и
сплошь усеян костями героически сражавшихся советских воинов с немецко-фашистских
захватчиков. Это был тяжелый для нас урок, он многому нас научил и доказал,
что для прорыва блокады нужна была тщательная подготовка, мощные боевые средства,
четко разработанный и глубоко продуманный и смелый план операции.
Тем не менее бои на плацдарме Московской Дубровки хотя и стоили нам больших
потерь, безусловно сыграли некоторую роль в обороне Ленинграда в 1941г: Наши
наступательные действия вынудили гитлеровское командование бросать значительные
силы и боевые средства отвлекая их с других участков фронта. Захваченный "пятачок"
создавал реальную угрозу прорыва сравнительно узкой оборонительной полосы группировки
войск противника и в случае успеха наступления советских войск неминуемо привел
бы к их окружению. При форсировании Невы и в тяжелых боях за удержание плацдарма
войск приобрели опыт в форсировании водной преграды для предстоящих наступательных
операций прорыва блокады и разгрома немцев под Ленинградом. Московская Дубровка
была важным звеном в обороне Ленинграда и наступательных операциях 1943 и 1944
г.г.
Генерал-лейтенант Подпись /БОРЩЕВ/
18.7.64г
С.Н.Борщев: "Невский пятачок" — железная земля Ленинграда
Предыдущий текст — Следующий текст