Предыдущий текст — Следующий текст
ЦГАИПД, фонд 4000, опись 17, дело 34
Институт истории партии Ленинградского ОК КПСС
БЕСЕДА
с ГРИГОРИЕМ ИВАНОВИЧЕМ СЕРЕДИНЫМ,
бывш. комиссаром 2-го стрелкового полка 4-й Дзержинской
дивизии Народного ополчения г. Ленинграда.
| 27 января 1971 г. | |
Беседу вёл ст. научный
сотрудник Ю.Н.ЯБЛОЧКИН |
Вопрос: Дайте, пожалуйста, характеристику политсостава полка с
позиций кадрового офицера-политработника.
Ответ: Наш полк был назван истребительным не случайно. По планам командования
он должен был быть переброшенным в тыл противника для диверсионной работы. И
к этому полк готовился. От нас отобрали все документы и фотокарточки, и всё
мы сдали в Куйбышевский райком партии. А командиры и политработники обязаны
были знать личный состав каждого лично, в лицо, по фамилиям. И мы эту задачу
в течение недели-декады проводили в жизнь.
Что за состав был в полку. Прежде всего, все люди были добровольцами. Большинство
из них были коммунисты. Один батальон целиком состоял из работников милиции,
курсанты школы милиции. Примерно процентов 25 людей, если не выше, имели высшее
образование. Это были кандидаты наук, преподаватели, артисты, служащие и др.
\Н-ки цехов/ и рядовые рабочие. Вот поэтому мне легче было проводить
политическую работу. Созовешь политруков, а они с высшим образованием, или историки,
или философы, дашь им план работы, а объяснять и не надо. Они сами в этой области,
может, больше меня знают. Такие были кадры. Но в то же время это были люди,
которые привыкли ходить по Невскому в замшевых ботиночках, носках, не готовые
к трудной военной обстановке. И у нас не было времени как следует подготовить
полк, пострелять, например, походить, чтобы втянуть их в фронтовую обстановку.
Так что с идейной стороны это несомненно были люди подготовленные, высоко сознательные,
преданные Советской власти. А в военном отношении они были неподготовленными.
И физических и военных навыков не было. Конечно, это не абсолютно все, но преобладающее
большинство.
Вопрос: Школа милиции была лучше подготовлена?
Ответ: Да. Школа была подтянута, и командиры там были подготовленнее. Правда,
их тоже нельзя было равнять с солдатами, прошедшими двухлетнюю подготовку в
войсках. Они были ниже их, но лучше других ополченцев.
Вопрос: Кто командовал вашим полком?
Ответ: Полковник Ланской. Он умер после войны.
Вопрос: Где вы получили первое боевое крещение?
Ответ: В районе деревни Морозово.
Вопрос: Расскажите как вы отправлялись на фронт.
Ответ: Погрузили нас в эшелон и направили на станцию Котлы.
Вопрос: Вы знали о цели вашей поездки и месте назначения?
Ответ: Знали. Затем, чтобы выйти за реку Лугу к границе Эстонии и занять там
район обороны. Окопаться. Что мы и делали.
Вопрос: Вы ехали дивизией или одним полком?
Ответ: Целиком дивизией. В Котлах мы разгрузились. Аэродром там был уже разгромлен,
наших летчиков там не было. Простояли там до следующего утра, пообедали, отдохнули,
пошли. Первый пеший поход, из Котлов в район реки Луги, дал нам очень неприглядную
картину. 40 или 50% личного состава избили себе ноги до крови, потому что не
умели наматывать портянки. Нам пришлось сделать остановку в районе \р/ Луги,
отправить их всех в медсанбат и примерно на три-четыре дня вышли из игры. Дивизия
переправилась за Лугу. Там был сделан саперами добротный мост. Остановились
мы в каких-то шалашах. Не знаю, кто там до нас был. Потом мы выдвинулись вперед
к границе Эстонии, там окопались, выставили охранение, стали заниматься ружейными
приёмами. Там мы пробыли с неделю, не больше. Затем пришел приказ срочно выступить
в район Морозово.
Вопрос: Чем вы занимались на границе Эстонии?
Ответ: Несением службы, боевой подготовкой. Бросали учебные гранаты. У обочин
дорог копали щели для гранатометчиков – истребителей танков.
Вопрос: Что в это время делали политработники?
Ответ: Проводили беседы, коллективные и индивидуальные, изучали бойцов.
Вопрос: Были какие-либо боевые столкновения?
Ответ: Нет.centralsector.narod.ru
Вопрос: Вас немецкая авиация тревожила?
Ответ: Несколько самолетов пролетали, видимо, в район Ленинграда, сбросят бомбочки,
но [мы] окопались и остались невредимыми. Случайные бомбардировки.
Вопрос: У вас были контакты с другими частями, эстонскими ополченцами и местными
жителями?
Ответ: Один наш полк еще воевал в Эстонии. Здесь стояли только два полка. С
эстонцами связи не было. С Ленинградом связи не было. Газету получали из политотдела
дивизии.
Вопрос: У вас была полковая рация?
Ответ: Да, и мешок денег для закупки продовольствия. В батальонах рации не было.
Вопрос: Когда исчезла "партизанская" организация полка?
Ответ: Реорганизация произошла в Ленинграде в последние дни перед отправкой
на фронт. Было создано 3 батальона, штаб и прочее. Численность же не изменилась.
Полк попрежнему состоял из тысячи человек.
Вопрос: Когда полк получил первое крупное пополнение?
Ответ: В районе Усть-Тосно.
Вопрос: Как вы пошли в Морозовку?
Ответ: Пошли пешим порядком, артиллерия на машинах. Лошадей у нас не было и
это наше несчастье. Шли через Кингисепп, Молосковицы. Суток двое, наверное.
Переход, в смысле ног, прошел легче. Из Морозовки отправились через Худочево,
Лопец, Муликово к деревне Пустошка.
Вопрос: Вы успели там развернуться?
Ответ: Когда мы подошли к Пустошке, там уже был немец. В самой деревне. Нам
приказали взять деревню. Полк развернулся и по посевам пошел. \развернулся
в боевой порядок/. Артиллерии у нас как будто не было. Минометы, кажется,
были. Деревня горела. Пошли цепями. Вся беда заключалась в том, что наши люди
не умели ползать по-пластунски. Поэтому несли потери убитыми и ранеными. Мы
фактически заняли половину Пустошки. Немцев отбросили. Но тут получили приказ
срочно присоединиться к дивизии.
Вопрос: Вы наступали на деревню развернутым фронтом?
Ответ: Да, цепью, по-батальонно. Немцы стреляли из орудий и одним осколком снаряда
ранен был в руку командир полка Ланской.
Вопрос: Бой был огневым?
Ответ: Да, до рукопашной дело не дошло.
Вопрос: Немцы сами отошли?
Ответ: Да. Вероятно, их было не так много. Там, впрочем, были немецкие танки.
И они стреляли в нас, но в наступление не переходили. Очевидно, это был какой-то
передовой немецкий отряд – рота или батальон, не знаю. Когда уже темнело, получив
приказ на отход, мы пошли в обход на Морозово.
Вопрос: А когда был бой?
Ответ: Часов, наверное, в 11-12. Он начался и кончился при хорошем дневном свете.
Вопрос: Раненых и убитых вы вынесли с поля боя?
Ответ: Раненых вынесли. Они потом шли. Тяжело раненый, кажется, у нас был один,
его несли на носилках. Убитые остались на месте.
Вопрос: Как вели себя ополченцы в этом первом для них бою?
Ответ: Я уже говорил, они не умели приспосабливаться к местности. И поэтому
полк понёс, правда, небольшие потери от огнестрельного орудия. Не умели ползать
по-пластунски. Не умели или не хотели, скорее не понимали, что для того, чтобы
сохранить свою жизнь во время боя, надо поработать лопатой, окопаться. Лопаты
у них были. Стрелять они умели, не снайперски, конечно, но умели. Но точный
прицельный огонь значительная часть бойцов вести не могла. Чтобы медленно спускать
курок, а не дёргать, не трясти ствол, не сбивать мушку. Пулемётчики вели себя
лучше.
Вопрос: Бой шёл на открытой местности?
Ответ: Нет, пересеченной – лес, кустарник, болото. Пустошка – лесная деревня.
Перед ней поле, через которое мы наступали. Разведки предварительной не было,
мы не знали соотношения сил. Так что наше наступление было как бы и разведкой
боем, и атакой. Управление боем было через связных, да мы и сами с наблюдательного
пункта хорошо видели развитие событий. Во время атаки наши, залегая, делая перебежки,
стреляя, прошли метров 300-400 вперед.
Вопрос: А где в это время находился дивизионный штаб?
Ответ: Дивизия была в районе Морозова. Когда мы вели бой, противник танковыми
частями из района Сабска проник по просёлочным дорогам между нами, разгромил
артиллерию дивизии, еще один – 3-й полк, и дивизия стала отступать в лес. К
нам пришел связной от командира дивизии с приказом, чтобы мы присоединились
к дивизии. Мы шли в течение ночи и утром вышли в район Морозово, севернее деревни.
И там, километрах в 1,5-3 от деревни, мы остановились в лесу на отдых.
Вопрос: Команду на отход вы получили в ходе боя?
Ответ: В конце боя. Оттянули батальоны, собрали их в лесу, сосредоточились и
пошли. Стало темнеть и немцы нас не преследовали. На месте сбора съели своё
НЗ, попили. Шли по карте. Шли цепочкой. Впереди шла разведка, сзади – арьергард.
На покосах встретили несколько жителей, уточнили местонахождение и как идти
к Морозово. У жителей оставили несколько человек тяжело раненых, потому что
везти их было не на чем, а нести бойцы уже не могли, устали. Правда, раненые
очень просили взять их с собой, но ополченцы уже обессиливали. Вышли мы северо-восточнее
Морозово. Вышли утром, расположились на отдых. Наша разведка сообщила, что деревня
занята противником, горит. Там много убито и раненых. Пробыли несколько часов.
Бойцы доели остатки НЗ, а мы с Ланским даже побрились.
Вопрос: Как вы узнали куда идти дальше?
Ответ: А нам заранее указали место сбора дивизии – лес. Когда мы отдыхали и
только успели с Ланским побриться, нам докладывают наблюдатели, что появился
противник. Ползёт. Немцы шли с болота, видимо, на Морозово. Силами, очевидно,
роты, не больше, при поддержке пулеметов. Артиллерии у него не было. Мы быстро
разместили весь полк полукругом на опушке леса, взяли с Ланским по винтовке
и изготовились к стрельбе. Слышим, кричат: "Свои, не стреляйте!".
Наблюдаем. Видим, что идут все в касках, а у нас касок не было. Нет, это противник,
это не свои. Некоторые из немцев приблизились к нашему расположению уже очень
близко. Мы открыли сильный огонь из ручных пулеметов и винтовок. И даже захватили
одного пленного. Одна рота нашего полка увлеклась, стала гнать немца, который
отступал. В это время из дивизии пришёл связной с приказом немедленно отступать,
иначе мы попадём в котел. Что было нам делать? Ввязываться в бой, значит, можем
потерять весь полк. Противник даже может нас окружить. Мы послали двух связных
вернуть преследующую немцев роту. Но командир роты, видимо, не учёл обстановки,
не послушался и пошел дальше. А возможно, что эти связные его и не догнали.
Мы не знаем этого. О судьбе роты я уже потом узнал от товарищей, которые в ней
были. Они рассказали, что рота гнала немцев. Затем те заманили наших в какую-то
деревню, окружили там. Некоторым ополченцам удалось просочиться, а некоторые
попали в плен. Те, что убежали из плена, стали партизанить в Осьминском районе.
Мы в это время, полк без одной роты, стали отходить в лес, где сосредоточилась
дивизия. Тащили на себе трофейный тяжелый пулемет, вели пленного. Когда стало
темнеть, мы присоединились к дивизии, в тот же день. Пришли. Командир дивизии
Радыгин и комиссар Степанов заявили, что они получили по рации указание снять
знаки различия. Якобы указание Сталина, что если мы не прорвемся, должны партизанить.
Идти в леса и перейти на положение партизан. Я сказал Радыгину, что знаков различия
не сниму и полку не разрешу этого делать. Они были полностью обескуражены оба,
они струсили.
Мы простояли там ночь. Пленного там допросили, накормили его, чем было, чаем
напоили. Командир дивизии созвал совещание командиров и комиссаров полков –
надо прорываться! Мы находились примерно в 3/4 километра от дороги Сабск–Молосковицы,
в лесу. Лес был здоровый такой. А дорога уже была в руках немцев. Там уже танки
ходили, связь была установлена. Она была как бы их тыловой дорогой. И вот решили
пересечь утром эту дорогу и обходным путем выйти в район Волосово, к линии фронта.
Встал вопрос – что делать с тяжело ранеными? Их было десятка полтора при медсанбате.
Лошадей нет, машин нет. Бойцы голодные, за два дня съели все продукты, отощали,
в боевую обстановку еще плохо были втянуты. Что делать? Раненые просят их с
собой взять, а у нас не на чем. И командир дивизии с комиссаром решили оставить
там раненых вместе с врачами. И они были оставлены в лесу.
Вопрос: Значит, там по сути дела весь медсанбат остался?
Ответ: Да, весь медсанбат.
Вопрос: Вы знаете судьбу этих раненых?
Ответ: Не знаю.
На этом сборном месте дивизии мы пробыли ночь. Решили пересечь дорогу и углубиться
в лес. Всё вокруг было занято противником. Немцев, правда, еще не было в совхозе
"Гомонтово". Хороший совхоз был.
Рано утром, сосредоточившись группами, быстро, бегом прошли расстояние от леса
до дороги. Оба полка благополучно пересекли дорогу, по пути разрушив немецкую
связь, что была протянута вдоль дороги. Углубились в лес. А когда немцы заметили,
что здесь прошло какое-то соединение, они стали обстреливать лес. Но уже было
поздно. Мы прошли это место без выстрелов и жертв. Перешли неизвестную речку
около деревни. Шли лесом, местами болотцами. Было очень жарко. Я предложил комиссару
дивизии Степанову купить корову, чтобы накормить людей. Он запретил в деревню
ходить. Я тогда предложил взять какого-нибудь быка из стада. Он сказал, что
этого нельзя делать. К жителям мы тогда относились уж очень уважительно. На
войне так нельзя делать. Бойцов надо кормить. Дали нам тогда из дивизии по две
морковк[и] и по луковице. Без хлеба, конечно, и без соли. И пошли дальше. Шли
болотами. Шли двое суток. Огней не зажигали ночью, потому что боялись, что нас
немец обнаружит. Ночевали или просто в лесу, или в сарае, где летом хранят сено.
На вторые сутки мы вышли левее Волосово, кажется, на Кикерино и присоединились
к своим частям. Посёлок Волосово горел. Вышли на свою, не занятую противником,
территорию. Вся дивизия вышла. Командир дивизии, комиссар снова прикрепили свои
знаки различия и привели себя в порядок.
Вопрос: Были ли у вас отставшие и заболевшие во время этого похода?
Ответ: Отставших у нас не было. Но имелись настолько ослабшие люди, что, прямо
скажу, мне приходилось их подгонять палкой, чтобы они не отстали. А когда мы
вышли из окружения, они меня за эту самую палку благодарили.
Вопрос: А как шли?
Ответ: Шли цепочкой с соблюдением всех правил охраны и маскировки.
Вопрос: Вас дорогой беспокоили?
Ответ: Нет, никто. Ни с воздуха, ни с земли. Только пролетали наши самолёты
– разыскивали, очевидно, нас. Но мы с ними так и не связались.
Вопрос: А рацией вы пользовались?
Ответ: Не помню сейчас, сохранилась ли у нас рация.
Я, например, вышел с полком в район Гомонтово. Остановились в лесу, там была
какая-то деревушка. Она была безлюдна, ходили по улицам куры, коровы, телята.
Бойцы нашли где-то котёл. Зарезали бычка. Поели и попили, стало веселей.
Вопрос: Встречали ли вы дорогой партизан или другие части?
Ответ: Нет.
Вопрос: Итак, вы вышли в Гомонтово. Всей дивизией или ваш полк?
Ответ: Нет, наш полк. Дивизия вышла немного правее.
Вопрос: Значит, вы шли по полкам?
Ответ: Да, по полкам. Дивизионный штаб шёл с третьим стрелковым полком. А наш
двигался отдельно.
В Гомонтове я встретил штаб армии, точнее, в лесу в районе Гомонтова. Сдал им
пленного. И мне было приказано идти ближе к Ленинграду и Гатчине.
Вопрос: Полком или всей дивизией?
Ответ: По полкам, потому что дорога контролировалась немецкой авиацией и идти
всей дивизией было опасно. Но шла она в одно место и пешим строем.
Вопрос: Вы дошли до Гатчины?
Ответ: Нет, не доходя, свернули.
Имели мы бой у деревни Пижма. Цель была: выйдя из
деревни Лукаши, выбить немцев из Пустошки. Вышли мы туда в 22 часа, вечером
и рано утром пришли в деревню Лукаши. Лесом направились к деревне Пижма. Правее
там был большой противотанковый ров, речушка, а по ту сторону речки – деревня.
В это время Ланской, заболев, отсутствовал и вместо него командовал полком лейтенант
Деев, начальник штаба.
Вопрос: Он кадровик?
Ответ: Нет, не кадровик.
Он приказал с ходу атаковать противника. На открытой местности, вдоль рва. А
из деревни Пижмы этот ров простреливался вдоль. Без всякой разведки полк пошёл
на деревню. А в ней находились немецкие танки. Заметив нашу атаку, они стали
бить из орудий. Открыла огонь артиллерия, начали рваться мины. Били немецкие
пулемёты. Мы оказались в очень плачевном положении: местность открытая, ров
простреливается. Потеряли многих убитыми, ранеными и вынуждены были отступить.
Вопрос: Сколько времени продолжался этот бой?
Ответ: Видимо, часа три. Во время боя мы видели как в Пустошку вошли немцы и
начали гоняться на мотоциклах за поросятами. Те бегают, визжат. Деревню подожгли.
А у нас ни артиллерии, ничего.
Вопрос: Бой шёл днём?
Ответ: Днём, да.
Вопрос: Цепи атакующих дошли до речки?
Ответ: Нет. Мы лишь развернулись на том валу, продвинулись немного дальше. И
тут противник накрыл огнём.
Вопрос: Была авиация противника?
Ответ: Нет, не было. Танки были, они ходили по Пижме и стреляли в нас.
Вопрос: Вы там с кем-либо взаимодействовали?
Ответ: Нет, там никого не было.
Вопрос: А после боя?centralsector.narod.ru
Ответ: А после боя мы отступили в лесок, за которым стоял штаб дивизии.
Вопрос: В Гатчину входили?
Ответ: Нет.
Вопрос: А дальше?
Ответ: Когда у дивизии собрались оба полка, прибыла комиссия, чтобы расследовать
положение дел в нашей дивизии: почему она потеряла машины и артиллерию и чем
объяснить её отступление. Начался допрос и прочее.
Вопрос: Сколько вы простояли в этом месте?
Ответ: Сутки, наверное, не больше. Может быть, ночь одну.
Вопрос: И куда двинулись?
Ответ: К реке Ижоре. Пешком через Гатчину на Пушкин, потом повернули на Колпино,
прошли его. Наш полк вышел в район Усть-Тосно.
Вопрос: Кто в это время командовал полком?
Ответ: Ланской.
Вопрос: А Чугунов?
Ответ: Он командовал другим, третьим стрелковым полком.
Прибыв под Колпино, мы с ходу атаковали деревню Усть-Тосно. Вышибить противника
мы не смогли, но мы его остановили. Дошли до реки и заняли оборону в районе
железнодорожного моста, правее – река Тосно, а левее – вышли к Неве в овраге,
что перед Усть-Тосно. Деревня там была недалеко.
Вопрос: Противник был на вашей стороне реки Тосно?
Ответ: Был, занимал деревню Усть-Тосно.
Остановив противника, наш полк с этого часа занял прочную оборону. Штаб полка
тогда находился на «Спиртстрое», он уже был разрушен. Был только его остов.
Там иногда сидели наши разведчики, наблюдатели.
Окопались там и почти каждый день вели бои с немцами. Делали попытки наступать,
для этого нам одно время придавали даже танки КВ. Но успеха мы там не имели.
Но и немец дальше рва, который мы занимали, никогда не продвигался. В отдельных
случаях брали пленных.
Вопрос: Вспомните самое первое столкновение под Усть-Тосно.
Ответ: Мы вышли из леса перед деревней Усть-Тосно. Болото мы прошли, а перед
деревней место было открытое – поля. Развернулись и пошли в наступление. Никакой
поддержки не было. Наших там ни души не было. Немцы уже заняли Усть-Тосно и,
если бы они были оперативней, они могли б пойти к Ижорскому заводу. Мы схода
сбили немецкие цепи, что вышли из деревни. Они отступили в Усть-Тосно, а мы
заняли оборону в этом рву. Бой был скоротечным и огневым. До рукопашной дело
не дошло.
Вопрос: Это происходило днём?
Ответ: Да, днём.
Вопрос: Потери были большие?
Ответ: Нет, больших не было. Видно в деревне тогда не было много немцев. Может
быть рота, может и больше. Они наступали сюда и мы их отогнали.
Вопрос: Когда вы стояли под Усть-Тосно, пополнились ли вы какими-либо частями?
Ответ: Появилась артиллерия. И полковая, и дивизионная.
Вопрос: А корабли с Невы вас поддерживали?
Ответ: Какие корабли? На Неве стояли бронекатера. Они поддерживали огнём. От
бронекатеров моряки-разведчики были в наших батальонах и оттуда направляли огонь.
Хочу рассказать об одном интересном эпизоде – встрече с ленинградскими рабочими.
<...> Им интересно было передний край посмотреть. И посмотрели.
Вопрос: Вы у Усть-Тосно стали получать пополнение?
Ответ: Да.
Вопрос: И здесь ваш полк развернулся на нормальные штаты?
Ответ: Да, тут. Стал нормальным полком. В батальоне уже стало человек по 300-350.
Вопрос: А откуда пришло пополнение?
Ответ: За счет раненых, т.е. выздоровевших, за счет, видимо, ленинградских рабочих.
Большинство были обстрелянными бойцами. Из Кировской дивизии к нам в полк пришло
около роты, наверное.
Вопрос: А какие изменения произошли в вооружении полка?
Ответ: У некоторых уже появились автоматы, правда, немного. Финские, по-моему,
и свои стали поступать.
Вопрос: А с ижорцами были связаны?
Ответ: С Ижорским батальоном. С Ижорского завода у нас были командир батальона,
командир разведки, рота девушек-санитарок. Они вступили в полк ещё в Ленинграде.
Я сам ездил их принимать. Они совершили поход с полком с самого начала и вернулись
в свой район. Девушки были замечательные. Одна из них, когда однажды командир
роты то ли струсил, то ли растерялся, выхватила пистолет и повела бойцов в атаку.
Фамилии её не помню.
Вопрос: Когда ополченцы по своим боевым качествам превратились в настоящих солдат?
Ответ: Я скажу так. Полностью ополченцы в солдат превратились позднее 1941 года.
Основной недостаток ополченцев заключался в том, что они недооценивали рытьё
окопов в полный профиль. Вот на Усть-Тосно надо было окапываться, но никак их
было не заставить, чтобы был полный профиль окопов, хода сообщения, чтобы не
несли урон. Не то, что не могли, не хотели окапываться, не понимали пользы лопаты.
Ведь приходилось буквально силой заставлять людей копать окопы. И командиры
– ополченцы тоже также к этому относились. И поэтому мы несли неоправданно большие
потери. К тому же у некоторых было вредное ухарство. Высунет их окопа голову
и смотрит, а немецкий снайпер раз его и снял.
Второй недостаток ополченцев, по-моему, заключался в том, что в 1941 году в
период боевых действий мы не сумели научить бойцов правильно стрелять из винтовки
и автомата. Прицельно правильно. За исключением охотников, спортсменов, которые
и до войны умели всё это делать.
Третий недостаток – у бойцов Народного ополчения недоставало физической выносливости.
Они были слабее. Хотя по возрасту были моложе, но старые солдаты, прошедшие
гражданскую или империалистическую войну, они гораздо легче переносили все наши
передвижения, чем эти молодые товарищи. Они может физически и были здоровей,
но уставали раньше, чем старые солдаты.
Вопрос: Сказывалось ли то, что большинство ополченцев были городскими жителями
и по сути дела природы, местности толком не знали?
Ответ: Приспосабливаются к местности, конечно, лучше люди, которые жили до этого,
скажем, в лесной местности или в деревенских условиях. Если боец правильно понимает
тактическую задачу, а человек развитый скорее поймёт это, чем человек неразвитый,
он знает как приспособиться к местности. Но знание – знанием, а вот самому приспособиться
к местности он как-то не может. Либо не привык, либо ещё что.
Вопрос: А если говорить о приспосабливаемости ополченцев к солдатскому быту?
Ответ: Это, конечно, было проблемой. Помню, это уже было на Невской Дубровке.
Нам пришло пополнение из Сибири – сибиряки. Среди них большинство охотники или
пробавляющиеся охотой. Мы тогда запрещали бойцам разводить огонь, потому что
много дыма и противник заметит и станет обстреливать. А сибиряк скипятит чай
и дыма не будет. А наш ленинградский рабочий или интеллигент сидит без чая,
пьёт холодную воду, потому что не умеет разжечь костра. Сибиряки всегда лучше
приспосабливались к обстановке. Сказывался жизненный опыт.
Вопрос: Скажите, в чём проявлялась политработа во время марша полка по лесам
и болотам?
Ответ: Политработники обеспечивали марш, чтобы не было отстающих, чтобы бойцы
не гремели котелками, боролись за скрытность похода, чтобы шли по возможности
в ногу, а при появлении вражеских самолётов быстро маскировались. Это организационные
вопросы, в какой-то мере мы дублировали командиров. Грош цена политработнику,
который занимается только пропагандой и агитацией и не включается в организационную
работу.
Вот такой пример. Отстаёт человек. Не может идти. Но ведь что значит не может
идти? Ведь ногами всегда может передвигать. Я спрашиваю: «Почему ты не идёшь?»
– Я, – говорит, – устал» – «А я что? Я не устал? Я старше тебя. Почему я иду?
– Я ведь тоже не ел сутки. Ты же отстанешь, к немцам в плен попадёшь». «Что
хотите делайте, – говорит. – Я не могу идти». И винтовка тут же рядом валяется.
Я тогда беру палку и ему палкой по заднице. – «Вставай! А иначе я тебя изобью».
Встаёт. «Только ты иди понемножечку и не отставай. Все ведь идут тихо». Шатается,
но идёт. Бойцы помогали друг другу нести оружие или вещевой мешок.
<...>
Вопрос: Вам приходилось быть в случаях панического бегства, неорганизованного
отхода, когда ряды дрогнули?
Ответ: Приходилось. Что я делал? Тут, знаете, словом не поможешь. Тут надо действовать.
Я, например, во время боя всегда ходил с палкой. Если кто-нибудь трусит, то
берёшь собственное оружие и говоришь «Стой!» Командиру нужно быть совершенно
спокойным, не кричать. Вот это самое важное. Когда вы в страшной обстановке
говорите с бойцом совершенно спокойно, это действует много лучше, чем крик или
применение оружия. Не надо показывать, что ты тоже подвержен этой панике. Я
по опыту знаю, что если приду на передний край и буду кричать, положение не
выправлю, только хуже сделаю. А когда разговариваешь с бойцом спокойно, заражаешь
его этим спокойствием. У него появляется мысль: «Смотри, комиссар разговаривает
как в домашней обстановке».
Вопрос: А каково место личного примера?
Ответ: В боевой обстановке личный пример имеет бесспорно большое значение.
Вопрос: Скажите, что есть общего и какая разница между бойцом гражданской войны
и ополченцем? По боевым качествам.
Ответ: Если оценивать в массе, можно сказать, что в гражданской войне были люди
малообразованные. Сельскую школу окончили 95% в полку. В ополчении же среднюю
и высшую школу окончили примерно процентов 30 [так в тексте – А.Т.] на полк.
Следовательно, сознательность ополченцев была не просто интуитивная, а развитое
сознание. В этом разница. А если брать как отдельного бойца, то там и здесь
было много общего. Если боец не подготовлен к боевой обстановке, то приходится
его растворять в общей массе. Нельзя, например, из одного пополнения делать
целиком роту. Это сугубо неправильно. Если даже в роте осталось, предположим,
30-40 человек, во взводе человек 10, приходится пополнение вливать в этот костяк,
который потом начинает работать с новыми людьми. Военные навыки даются временем,
боевой практикой.
Вопрос: Что изменилось в методах и содержании политработы в вашем полку, когда
он пришел к Усть-Тосно и фронт там стабилизировался?
Ответ: Было более или менее стационарное положение. Окопы, блиндажи создали.
Боец получил место, где можно пообедать, отдохнуть. Одни стоят на переднем крае,
другие отдыхают. Методы и формы работы стали другими. Мы стали выпускать боевые
листки, в которых рассказывали об отличившихся бойцах. Уже не устно отмечали
лучших людей, а, как говорится, письменно. Появились корреспонденты и от дивизионной,
и от армейской газет. Люди тут стали регулярно питаться. Стали проводить военные
занятия: разборка и сборка оружия на скорость, проверка смазки винтовок, патроны.
Появилась возможность помыться в бане, сменить белье. Стали обучать снайперов.
Вопрос: А какие отрицательные черты обороны с точки зрения психологии солдата?
Ответ: Во-первых, люди привыкают к удобствам обороны: регулярному питанию, сну
относительно нормальному, получению газет и прочему. Они отвыкают от боевой
обстановки, длительных переходов. Груз обороны, если он становится длительным,
приходится скидывать, с ним бороться.
Вопрос: Была ли у вас в полку танкобоязнь?centralsector.narod.ru
Ответ: Люди, конечно, боялись танков, он мы серьёзных танковых атак не испытывали.
Мы не видели перед собой танков, только в Морозово. И там на некоторых это произвело
глубокое отрицательное впечатление.
Вопрос: А под Усть-Тосно вас очень тревожили немецкие самолеты?
Ответ: Нет. Они не принесли нам урона. Самолетобоязнь нас не затронула. Самолеты
нас не бомбили, да это им и трудно было бы сделать. Мы все время находились
в движении, в лесах, маскируясь.
Вопрос: В политсоставе полка была большая текучесть?
Ответ: Да, особенно много политработников у нас убыло во время боев под Усть-Тосно.
Боевые потери. Хорошие политработники были. Но наше счастье было в том, что
в нашем полку было много людей образованных, политически развитых и каждый рядовой
боец мог быстро заменить политрука роты или парторга. В этом отношении мы имели
преимущество перед другими формированиями.
Вопрос: Как Вы, кадровый военный, оцениваете свой ополченческий период? Что
он Вам дал?
Ответ: Ополчение было вызвано необходимостью. Хотели вы или не хотели, но нужно
было создавать ополчение. Обстановка заставляла. Тут встаёт вопрос: оправдало
ли себя ополчение или нет? Я считаю, что оно оправдало, потому что за какой-нибудь
месяц создать регулярные обученные части было невозможно. Если бы наши ополченцы
были бы влиты в кадровые части, которых под Ленинградом было не так уж много
и они тоже были похожи на ополчение, разве что командный состав несколько отличался.
Он, наверное, был больше подготовлен. Народное ополчение – острая необходимость
и избежать её на Ленинградском фронте было невозможно. Я так считаю. Возможно,
ополчение воевало с большими жертвами, но тут уж не вина ополченцев. Нам фактически
приходилось воевать, останавливать противника не с такой артиллерией, какую
мы имели во время операций по прорыву и снятию блокады, а пулемётным и ружейным
огнём. И грудью.
Пребывание в ополчении было самым моим трудным периодом за время войны, но он
многому и научил. Люди воспитываются на трудностях, тем более солдат.
(запись с магнитофонной ленты).
Г. Середин
31/III 71.
запись верна
ГС.
Предыдущий текст — Следующий текст