Н.А.Прохоров "В суровый час"
Согласно приказу коман[180]дующего 16-м укрепленным районом, наш батальон в
ночь на 23 февраля [1944г] вышел на левый берег реки Нарвы севернее города.
В холодную снежную ночь бойцы и командиры, чуть не падая от усталости, переправляли
на другой берег полковые орудия, пулеметы и боеприпасы, чтобы к утру выполнить
боевой приказ, скрытно от врага сменить наши передовые подразделения и занять
по фронту пятнадцатикилометровую оборону в болотистых лесах Кирги-Соу.
Первой роте командир батальона приказал занять оборону на правом фланге, а нашей,
четвертой, — на левом.
Я держал в руках топографическую карту, изредка освещая ее и компас тусклым
светом карманного фонарика. Мы продвигались вперед сквозь снежные заносы, по
болотам, не имея под ногами никакой дороги.
Из темноты нас окликнул часовой. Я отозвался установленным паролем.
Подошел командир батальона, который мы должны были сменить.
Я предъявил ему приказ. Старший лейтенант был удивлен, что на смену батальону
прибыла рота.
— Я батальоном едва удерживаю этот рубеж, а тут рота, — бросил он.
— А сколько в вашем батальоне людей?
— Сорок семь бойцов и командиров осталось...
«Какой же это батальон? — подумал я. — Людей-то чуть больше взвода...» Но вслух
этого не сказал. Можно было лишь преклоняться перед мужеством и силой духа этой
горсточки наших воинов, не только продолжающих считать себя батальоном, но и
удерживающих рубеж, соответствующий полнокровному батальону.
Услышав от меня, что в нашей роте сто тридцать семь бойцов и командиров, старший
лейтенант в запальчивости сказал:
— Не дурачьте меня. Таких рот сейчас не бывает!
Я простил ему его резкость. Можно было понять командира, потерявшего в жестоких
боях бОльшую часть своего батальона.
Мы приступили к смене боевых порядков. Траншей и каких-либо окопов здесь еще
не было. Нам, как и в суровые дни 1941 года, пришлось создавать оборону, начиная
с окопов.[181]
Противник не раз пытался отбросить нас к реке, но мы успешно отбивали его натиск,
хотя и несли немалые потери.
1 марта был тяжело ранен в голову и руку наш отважный разведчик старший сержант
Александр Иванов. Вместе с другими бойцами он должен был ночью проникнуть в
расположение врага и захватить «языка». Но разведчики у самых траншей противника
были обнаружены и обстреляны из пулеметов. Четверо из них были убиты, а тяжелораненого
Иванова вынес на себе ефрейтор Ахмет Галеев.
Наш батальон прочно удерживал плацдарм. Теперь настало другое время. Не надо
было экономить боеприпасы, не висели над нами и вражеские самолеты. А вот наши
бомбардировщики и штурмовики почти ежедневно наносили мощные удары по переднему
краю гитлеровцев. Огневая инициатива была полностью на нашей стороне.
Батарея старшего лейтенанта Владимира Горстина за короткое время пристреляла
все важнейшие квадраты перед нашим участком обороны. В считанные секунды артиллеристы
открывали прицельный огонь по этим квадратам.
На высоком дереве был сооружен наблюдательный пункт. Там был установлен морской
перископ с шестикратным увеличением. Чаще всего на наблюдательной вышке
находился отважный и смелый разведчик ефрейтор Ахмет Галеев. У него были зоркие
глаза.
Как-то на командном пункте роты раздался телефонный звонок.
— На переднем крае врага появились важные персоны, — донесся голос Ахмета.
Фашистские офицеры, как информировал наблюдатель, видимо, проводили рекогносцировку
и при этом вышли почти на открытое место.
Командир нашей батареи уточнил координаты, и, когда гитлеровцы подошли к заранее
пристрелянному реперу с условным названием «Ураган», Горстин отдал приказ:
— Осколочными, беглый огонь!
На вражескую группу обрушился град смертоносного металла. Из фашистских офицеров
не поднялся с земли ни один. Со всех сторон туда побежали вражеские солдаты.
Вот здесь отличились наши минометчики. Мины точно накрыли и их.[182]
Артиллерия противника в ответ открыла ураганный огонь по нашему переднему краю,
но нас немедленно поддержала тяжелая артиллерия, находившаяся на закрытых позициях
за рекой Нарвой. Вражеские батареи были подавлены.
С того дня участились случаи нападения вражеских групп на наши огневые позиции.
19 апреля в пять часов утра противник открыл беглый огонь по пулеметной точке,
которой командовал сержант Бобров. Одновременно большая группа вражеских солдат
развернутым фронтом двинулась к опушке леса, где занимал оборону пулеметный
взвод лейтенанта Борткевича. Об этом он успел сообщить на командный пункт роты.
Потом телефонная связь со взводом оборвалась.
Бой на этом участке разгорелся горячий. Наши бойцы отбивались гранатами. Командир
орудия Петровский почти в упор ударил по автоматчикам бронебойными снарядами.
Иного выхода не было. Красноармеец Иван Козлов и ефрейтор Василий Ишутинов заметили,
что противник обходит наши позиции с левого фланга. К тому времени удалось восстановить
связь и передать координаты командиру минометного взвода лейтенанту Гордейчику.
Сильнейший минометный огонь заставил врага отступить. Гитлеровцы оставили перед
позициями взвода Борткевича десятки трупов.
Но и у нас были потери. Был ранен сам Борткевич, отважный командир взвода, любимец
роты. Мы проводили его в госпиталь.
А через день наша рота снова подверглась атаке врага. Был убит рядовой Шелудько,
тяжело ранены командир артиллерийского взвода лейтенант Рубен Борисович Хачатурян,
пулеметчик Александр Васильевич Минин.
Через несколько дней пришла радостная весть. За мужество и отвагу, проявленные
в боях с фашистскими оккупантами, большая группа наших бойцов и командиров была
отмечена высокими правительственными наградами.
Орденом Отечественной войны II степени были награждены лейтенанты Ю. К. Борткевич,
Г. С. Гордейчик, Р. Б. Хачатурян, старший лейтенант В. В. Горстин, сержанты
И. В. Ионов и В. 3. Полусмак, ефрейтор А. Галеев и автор этих строк.
Орден Красной Звезды получил старший сержант Г. Ф. Волков, орден Славы III степени
— сержант [183] А. Н. Бобров, ефрейтор В. К. Ишутинов и рядовой И. М. Козлов.
После испытанной радости трудно было поверить сообщению командира третьего пулеметного
взвода Алексея Морозова о том, что на боевом посту погиб ефрейтор Ахмет Галеев,
человек необыкновенной храбрости, который одним из первых ворвался в город Пушкин
и укрепил красный флаг над Пушкинским вокзалом.
Похоронили мы нашего боевого друга на берегу реки Нарвы...[184]
<...>
Только на Нарвском плацдарме за шесть месяцев тяжелой обороны наш батальон потерял
убитыми и ранеными треть личного состава. [187]
Очевидно, Николай Архипович Прохоров (в то время — командир 4-й роты) сохранил "Журнал разведки" в память об Ахмете Галееве.