Воспоминания М.А. Штейна:
Артполк 1-й ГвДНО
412-й ГАП у Невской Дубровки
Из истории 38-й ГаБр
Артиллерийский музей, фонд 52р, оп.10, д.13
"... За отличия в боях с немецко-фашистскими захватчиками
при прорыве сильно укрепленной долговременной
обороны противника ... севернее Ленинграда присвоено
почетное наименование - ЛЕНИНГРАДСКАЯ".
(Из приказа Верховного Главнокомандующего № 0172 от 22 июня 1944г).
Автор: М.А. Штейн
ЛЕНИНГРАДЦЫ В БОЯХ
Часть III
Боевой путь 38-й Ленинградской ордена Кутузова гаубичной артиллерийской бригады
РВГК.
(К истории бригады – воспоминания автора)
Ленинград, 1972
<...>
От составителя III-й части в 1990 году:
Для изготовления копий текста для рассылки однополчанам понадобилось перепечатать
оригинал компактнее. Допущены небольшие и несущественные сокращения текста и
сокращённые написания часто повторяющихся и всем понятных слов (НП – наблюдательный
пункт и т.д.). Более плотно печатались отрывки частных эпизодов и воспоминаний.
Текст редактировался и корректировался в оригинале и отпечатках. Эту работу
выполнила секретарь Совета 38 ГАБр Виленская С.М. <...>
[лист 4:]
<...> Автор этих строк принимал непосредственное участие в боях по защите
Ленинграда, в должностях командира огневого взвода, начальника разведки полка
и нач. разведки бригады. Поступив добровольно в артиллерийский полк 1-й гв.
дивизии народного ополчения Куйбышевского р-на, автор участвовал в боях на дальних
подступах к Ленинграду, кровопролитных боях в районах г.Павловска, г.Пушкин,
пос. Шушары, сельскохозяйственной опытной станции, Пулковских высот, Невской
Дубровки, 8-й ГЭС, больницы Фореля, Ораниенбаумского плацдарма, района аэропорта,
Варшавской ж.д. и так называемого "ожерелья смерти" (линии Маннергейма)
на Финском фронте. Закончил победный путь на р.Эльбе.<...>
Предлагаемые воспоминания написаны на основании фактических материалов, основными
из которых явились журналы боевых действий бригады. По документальным данным
в 1946 г. автором написана история боевого пути 38-й Ленинградской ордена Кутузова
гаубичной артбригады. Эта "история" легла в основу написания III части
настоящей книги. Кроме того, дневник автора за всё время войны, воспоминания
и личные впечатления, не померкнувшие несмотря на прошедшие десятилетия. <...>
[листы 10,11:]
<...> Распоряжением командира 18 АД генерал-майора КОЗНОВА к 7 мая бригада
должна оборудовать и занять боевые порядки в районах: Авиагородок, Средняя Рогатка,
Шушары. Наблюдательные пункты сооружались на линии Пулковских высот и высоты
66,6. 1 мая 1943г с группой разведчиков мы работали по оборудованию НП на Пулковской
высоте. Предполагалось, что это - последние инженерные работы, что уж теперь
мы начнем наступательные действия и перестанем зарываться в землю как кроты.
К 7 мая боевые порядки были заняты. На этом участке после пристрелки, бригада
вела огонь на разрушение дзотов на переднем крае противника, по скоплениям его
живой силы и техники. Чувствовалось нарастание огневой мощи с обеих сторон.
Мы находились в преддверии больших событий. 479 полку придали три трофейных
орудия 105-мм калибра с большим количеством снарядов. Эти орудия были установлены
в низине между насыпью Варшавской ж.д. и Пулковскими высотами, непосредственно
у ж.-д. моста, левее дороги, ведущей на Пулково. Их сюда подкатили, закрепили
брусья под сошниками и открыли огонь. Снарядов не жалко, их приказано израсходовать.
На НП оживление. Идет корректировка огня. Уничтожаем засечённые ранее миномётные
батареи, разрушаем видимые дзоты, бьём по пулемётным точкам, закопанным в видимом
с НП тупике железной дороги. Часть снарядов почему-то не рвётся. Говорят, что
это немецкие рабочие для нас стараются. Но что началось в стане противника?
Очевидно, по неразорвавшимся снарядам или, может быть, по другим признакам,
немцы обнаружили, что в них стреляют из их же орудий. Трофейные орудия были
накрыты мощным огневым налётом из тяжёлых немецких орудий. При огневом налёте
противника наши огневики немедленно уходили с огневой позиции и укрывались под
мостом ж.д. и за её насыпью. Но не успевал противник прекратить огонь, как наши
орудийные расчёты выходили из своих укрытий и опять начинали накрывать цели
в стане противника. Немцы рассвирепели. Два дня продолжалась дуэль. К исходу
первого дня прямым попаданием снаряда из тяжёлого осадного орудия, которым немцы
обстреливали город, одно трофейное орудие было разбито. На его месте образовалась
глубокая воронка большого диаметра, а развороченное прямым попаданием снаряда
орудие лежало на бровке этой ямы вверх колесами. На следующий день после первых
же выстрелов из трофейных орудий, немцы значительно усилили огонь по нашей позиции,
чередуя огневые налеты с методическим огнём. Увезти орудия на другую позицию
нам не удалось. К исходу дня они все были выведены из строя огнем немецкой артиллерии.
Ну, и леший с ними. Зато они принесли нам неоценимую услугу: с их помощью было
разрушено много огневых точек на переднем крае противника. Дополнительно выявлен
ряд миномётных батарей. Немцами было затрачено очень много тяжёлых снарядов,
которые были приготовлены для обстрела города. Вся эта операция прошла для нас
без единой жертвы, а немцы потерпели большой урон в живой силе и технике. <...>
[листы 13, 14; Невская Дубровка, июль-сентябрь 1943г:]
<...> С расположением миномётных батарей было что-то непонятное. Мы терялись
в догадках. А ведь борьба с немецкими миномётами была основной задачей нашей
бригады. Это была, в первую голову, самая насущная задача нашей разведки. И
борьба с ними, как показал боевой опыт, чрезвычайно сложна. И немудрено. Миномёт
лёгок, портативен, транспортабелен. Что стоит парню взять трубу на плечо или
под-мышку, а второму – ящик с минами, перебежать в другое место и оттуда открыть
огонь. Тем более, что установить миномёт это не то, что оборудовать огневую
позицию для орудия. Скинул с плеча и веди огонь. Вот почему в первые месяцы
войны с разведкой огневых позиций миномётных батарей получалась у нас чехарда.
Засечём на участке фронта 30-20 огневых позиций, выдадим их координаты. По ним
готовятся данные и в начале артподготовки их накрывают огнём наших батарей.
Но стоит только нашей пехоте подняться в атаку, на неё наваливается шквал миномётного
огня, прижимающий всё живое к земле, и атака неоднократно в таких случаях захлёбывалась.
К вечеру того же дня в полевых лазаретах и в ближайших госпиталях подводятся
итоги дня, позволяющие установить, что число осколочных ранений от миномётного
огня велико и достигает 50%. Этот счёт, естественно, представляется контрминомётчикам,
которых обвиняют во всех смертных грехах. И все эти претензии относятся главным
образом к разведке. "Как разведали батареи противника, так мы их и накрыли",
– говорят огневики. И действительно, обидно, сколько боеприпасов выбрасываем,
а цели не достигаем, и людей-то жалко. Ведь разведчики не отходят день и ночь
от стереотрубы и любую вспышку, любой выстрел заносят в журнал наблюдений. Хитрят
немцы: что и говорить, они на всякие выдумки мастера. Рассказывали же вчера
ребята, ходившие в разведку в тыл к противнику. Только, говорят, успели мы подползти
к проволочному заграждению и как всегда приподнять нижнюю проволоку, чтобы подлезть
под неё, как вдруг, в совершеннейшей тишине, поднялся над головой и рядом шум,
звон, грохот. Мы сразу шарахнулись назад и хорошо, что своевременно убрались
подальше. Сразу же место шума было накрыто пулемётным, автоматным и миномётным
огнём. Немцы сразу же осветили этот участок ракетами. Оказывается, они надевают
на проволоку пустые консервные банки. Малейшее прикосновение к натянутой проволоке
вызывает в ночной зловещей тишине неимоверный грохот, слышный далеко за первую
линию траншей противника. Всю эту консервную музыку разведчики назвали "тренчи-бренчи".centralsector.narod.ru
С расположением огневых позиций миномётных батарей немцы определенно хитрят.
Но как дознаться, как разгадать коварные штучки и козни противника? С этой целью
мы неоднократно, в передышках между боями, всматривались в разведывательный
планшет, куда заносились засечки и где определялись координаты миномётных батарей.
Не сомневаясь в точности засечек оптической разведки с сопряженных пунктов наблюдения,
недоумевали, однако, однако, из-за причудливой разбросанности точек. Похоже
на то, что противник группирует свои огневые средства, образуя огневые очаги
или опорные узлы. С другой стороны, настораживало обилие огневых средств на
относительно небольших и заведомо второстепенных участках фронта. Много часов
мы провели у стереотрубы, всматриваясь в направления засечённых батарей, в их
характер стрельбы, темп огня и другие приметы. Нас эта работа увлекла. Проснулась
внутренняя потребность инженера к исследованию, к анализу явления. Ведь разгадка
огневых средств противника принесла бы огромную пользу и позволила бы с меньшей
затратой снарядов, столь дефицитных на Ленфронте, увереннее уничтожать батареи
противника. Да, современный бой – не "пуля – дура, штык – молодец",
как это имело место в прошлых войнах времен Суворова. <...>
Разгадка дислокации миномётных огневых средств не давала покоя. Анализ многих
позиций мин. батарей, исследование характера и порядка ведения ими огня позволили
заключить, что мнимые опорные узлы есть не что иное, как группировка засечек
одиночных минометов и батарей, стреляющих с временных огневых позиций, расположенных
вокруг одной постоянной.
В результате этих исследований была разработана некоторая классификация мин.
батарей пр-ка, в основу которой положен характер ведения ими огня. Перед разведкой
поставлена задача фиксировать в специально разработанном журнале характер и
темп огня, по каким целям ведется огонь, повторяемость огня с этой огневой позиции
и другие данные. При подготовке арт. атаки, после тщательного анализа, с планшета
снимались координаты огневых позиций миномётных батарей.
В результате такого анализа определялись прежде всего основные огневые позиции,
с которых противник вёл пристрелочный огонь по какому-нибудь реперу. Дальнейшая
огневая деятельность с этой позиции прекращалась. Тщательное наблюдение во время
боевых операций местного значения подтвердило, что противник ведёт огонь по
наступающей пехоте именно с таких позиций, которые после проведенной пристрелки
себя не демаскировали. Координаты таких огневых позиций передавались на батареи
для огневого удара по ним во время артподготовки. Координаты остальных засечек
подразделялись на две части. Одна их них считалась сомнительной. По ней готовились
данные для стрельбы, но огонь не открывался, пока, во время боя, разведка не
подтвердит, что сомнительная ОП живет. Вторая часть засечек просто отбрасывалась,
как по заведомо временным огневым позициям. Вот эти-то временные позиции вокруг
основных образовывали группировки или кажущиеся опорные узлы. <...>
[листы 16,17:]
<...> КП разместился в теле насыпи Варшавской ж.д. Землянки лепились густо
одна к другой и находились в "мёртвом" пространстве. Входные двери
и оконце выходили в сторону, противоположную от противника. За насыпью Варш.
ж.д. располагались огневые позиции. Контрбатарейная артиллерия противника била
по нашим ОП и в этих случаях снаряды перелетали через наши головы, а их разрывы
наблюдались из окошка нашей землянки. Вёл противник и прицельный арт. огонь
по КП, т.к. наши землянки были ему видны с так называемого "аппендицита",
являвшегося стыком Пулковской высоты с насыпью Варшавской ж.д. Отсюда противник
наблюдал с левого фланга всю противоположную сторону насыпи и простирающуюся
за ней равнину, на которой разместились наши огневые позиции. Среди многих боевых
задач местного значения, решавшихся во время боевых действий на занимаемых рубежах,
особое место было уделено задаче по занятию очень мешавшего нам "аппендицита".
Несколько раз он переходил из рук в руки. С нашей стороны на операцию по занятию
"аппендицита" обычно направлялись штрафники. Неоднократно, вечерком,
когда уже начинало смеркаться, у ж.-д. моста Варш. ж. дороги, нависающего над
шоссейной дорогой в Пулково, концентрировались подразделения штрафников. Забегали
они к нам в землянки перекурить, попить водички или чего-нибудь покрепче, спросить
знакомых, земляков. Уже в темноте они вытягивались гуськом у подножья насыпи
по направлению к "аппендициту". Так как операция по занятию этого
злополучного участка повторялась несколько раз, то абсолютно все знали, вплоть
до любого солдата, все перипетии, связанные с этой операцией, знали тактические
приёмы этой операции. А они состояли в том, что наши штрафники скрытно, бесшумно,
под покровом темноты подбирались как можно ближе к объекту атаки и без всякого
шума, без артподготовки, без криков "ура" врывались в расположение
противника и, орудуя, главным образом, кинжалом, ножом и прикладом, захватывали
"аппендицит" и закреплялись на нём. Утром, как только начинало рассветать,
немцы разворачивали орудийные стволы Александровской и Пушкинской группировок
артиллерии, частично стволы крупных калибров с Урицкого направления и мощным
длительным арт. налётом всё находящееся на "аппендиците" смешивали
с землёй. После такой арт. подготовки немцы занимали этот весьма важный для
них участок, без боя. Через несколько дней операция повторялась в том же духе.
"Чёрт и што" – недоумевали солдаты. Эти траншейные стратеги не одобряли
такую войну: "Только людей изводят", – говорили между собой служивые.
Разве можно всё время бить в лоб, в одну точку? Нужно ударить широким фронтом
и рассредоточить внимание и огневые средства противника, – рассуждали солдаты.
<...>
[лист 31; Карельский перешеек:]centralsector.narod.ru
<...> Врываясь в р-ны огневых позиций противника, мы неоднократно наблюдали
разбитые огнём наших батарей миномёты и возле них – трупы огневых расчётов,
составленных целиком из женщин. Иссечённые осколками, окровавленные и опалённые
огнём наших батарей, они очевидно воевали не за страх, а за совесть, т.к. несмотря
на такой интенсивный ураганный огонь, ни одна из них не оказалась в укрытии.
Так полнокомплектными расчётами они погибли на огневых позициях у своих миномётов.
<...>
[лист 43:]centralsector.narod.ru
<...> Часто говорят: "Этот товарищ обстрелянный", ему хоть бы
что, он в бой идёт без оглядки"... А ведь ещё можно поспорить, кому легче
идти в бой, "обстрелянному" или новичку. Естественно, у "обстрелянного"
накопился боевой опыт. Он уже знает по полёту снаряда и бомбы, "наш"
снаряд (прямое попадание) или проходящий. Он лучше окапывается, знает цену этому.
Среди новичков, как правило, больше жертв. А вот относительно морального состояния
перед боем - у "новичка" и "обстрелянного" есть, о чём подумать.
Я, например, уходил на фронт добровольцем. Шёл как на парад, будучи охвачен
пафосом и благородным возмущением против немцев, внезапно напавших на мирно
развивающуюся Родину. Работая до войны в угольной промышленности, я имел право
на бронь. Мне её предлагали и оставляли на работе, но я не мог допустить, чтобы
мои товарищи воевали, а я - командир взвода запаса - добывал уголь. Как я буду
после войны смотреть товарищам в глаза? Я шёл на фронт, не представляя, чем
это пахнет, так шли все новички, в надежде, что месяца через 3-6 с победой вернёмся.
А вот сейчас, когда я побывал в отпуске, когда почувствовал мирную жизнь, помылся
в бане и выспался на чистой постели, - ой, как не хочется опять окунуться в
смертельный бой. Я как "обстрелянный", отчётливо представлял, что
к чему. Но надо отдать должное нашему политическому аппарату, под руководством
нач.полит.отдела бригады подполковника П.Е.Осипова. Он воспитал в личном составе
"презрение к смерти". Действительно, надо трезво рассуждать: война
есть война. Ну, убьют, и черт с ним, подумаешь, какая шишка на ровном месте.
Без тебя земной шар не расколется на части. Погибают же генералы, полковники.
Погибли же мои товарищи по институту и аспирантуре... И, представляете, это
"презрение" к смерти очень выручало. Действуешь в бою совершенно свободно.
Думаешь, ну какая разница, убьют сегодня или через 2-3 дня, через час. Ну и
нечего сокрушаться. Бей лучше немцев и быстрее, а то зазеваешься и они тебя
укокошат. А нет-нет, и кольнёт мысль: "да ведь всех не перебьёт".
А вернее, втянешься в боевые дела, привыкнешь и некогда думать о таких вещах.
Так и воюешь. <...>
Воспоминания М.А. Штейна:
Артполк 1-й ГвДНО
412-й ГАП у Невской Дубровки
Из истории 38-й ГаБр