В марте 1941 года сапёрный батальон был переброшен по железной дороге в Литву в район города Таураге, далее на Запад деревня Паюрис.
В батальоне было примерно 350 человек, а затем прибыло пополнение из запаса /заключённые/, примерно тоже 350 человек так наш сапёрный батальон в составе 700 человек /с оружием были только кадровые/, приписной состав был без оружия, лишь как рабочая сила.
С наступлением ранней весны мы приступили к строительству оборонительной полосы вдоль границы с Восточной Пруссией.
Оборонительный рубеж проходил в 10-7-5 километрах от границы. Строились долговременные бетонные огневые точки - капониры и полукапониры для мелкой артиллерии и пулемётов. Толщина защитной стены - лобовая - 2 метра 20 см. Перекрытие 2 метра 20 см, стена тыльная 1 метр 80 см. В перекрытие вкладывалось 14 слоёв арматурной сетки с ячеёй 12-16 см, толщиной арматуры 10 мм. Цемент применялся специальный - быстротвердеющий, щебёнка дроблёный гранит. Я в то время был начальником нижней площадки /ответственный за литьё бетона/.
В каждую огневую точку уходило до 400 самосвалов бетона /машина ГАЗ-ИА/.
В тот период командование батальона, рот и взводов кого помню:
Командир батальона капитан Лисин
Комиссар батальона Помазанный
Начальник штаба ст. лейтенант Разживин.
Помощник нач. штаба мл. лейтенант Рямзин
Писаря штаба Кузнецов
Гутник.
Начальник боепитания батальона техник Бураковский.
Начальник продовольственного довольствия Желенков.
Начальник О[?]С лейтенант Смирнов
Командиры рот лейтенант Смирнов Владимир
Сапёрной роты Фурманский
Техническая рота Михайлов
Авторота Черёмушкин
Командиры взводов лейтенант Кротов
Ушиварь
Лебедев Александр
Тубунов
Терещын Иван
Пронин Пётр
Дудко Тимофей
Помощник блок. взвода Горлов
Начхим батальона Соловьёв Аркадий
Начальник медслужбы Демидов
Вскоре, то есть ранней весной, в район Таураге передислоцировалась вся дивизия. Штаб 90 КСД расположился в селе Шелале, в 12 километрах от Паюриса.
21 июня после обеда, начальник штаба батальона Разживин, медсестра Довыдина, лейтенант Михайлов и я по каким-то делам ездили в Таураге. На станции мы видели состав наш с зерном, который должен уйти в Германию /на обратном пути Разживин и Михайлов разговаривали на эту тему/.
<...>
Работа по строительству продолжалась своим ходом. Всю эту работу возглавлял подполковник Солдатенко, назывался ВСУ - военно строительный участок.
В субботу 21 июня 1941 года к вечеру, когда я заступил со своей сменой на объект на ночную смену /строили мы артблокгауз/ с круговым сектором обстрела.
В этот момент к нам на объект кто-то из штаба привёл молодого лейтенанта Бабрука, который должен изучить принцип работы. В разговоре с ним я ему сказал, что эта работа до утра, а утром пойдём ко мне где я располагаюсь и день будем спать, а вечером вновь заступим на объект.
В этот период наша смена подводила заливку бетона под амбразуры. Бетон-раствор самосвалы подвозили со строй двора. Выезжали на эстакаду, сваливали, а наша задача была равнять [неразб.] по объекту, вибрировать, трамбовать электровибратором, укладывать арматуру и так далее.
В два часа ночи мы узнали о том что многие наши сапёры прекратили работы на объекте и ушли в полки, забрав с собой противотанковые мины, а вскоре получили приказ прекратить работу и мы и прибыть всему личному составу к штабу.
В это время командиром батальона был капитан Лисин, начальником штаба старший лейтенант Разживин, комиссаром Помазанный.
Первая рота, которой командовал лейтенант Смирнов Владимир получила задание заминировать противоположный берег р. Юра и подготовить мост на окраине посёлка Паюрис к взрыву.
На мост была разгружена машина взрывчатых веществ в ящиках, а затем завалили балластом - короткими брёвнами, которые мы подняли из реки. К взрывчатке подвели провода из ограды церкви, которая стояла тут же выше моста, и еще успели установить
[Здесь пропущена страница в машинописном тексте, и далее текст становится неудобочитаемым; поэтому окончание воспоминаний приводится по книге "Девяностая, Ропшинская", стр. 86, 190-193 - А.Т.]
Первой роте лейтенанта Владимира Смирнова приказано было заминировать противоположный берег р. Юра и подготовить к взрыву мост на окраине пос. Паюрис. На мосту разгрузили машину взрывчатки в ящиках, затем завалили их балластом - бревнами, поднятыми нами из реки. К взрывчатке подвели провода. Еще мы успели установить на том берегу несколько противотанковых мин. Это все, что удалось сделать до четырех утра 22 июня.
Ранним утром 22 июня с той стороны границы раздались выстрелы, а в расположении наших войск прогремели взрывы. В этот же момент над нами в глубь страны полетело много бомбардировщиков, затем показались истребители и разведчики, которые вели по нам огонь. Прикрыть роту, которая должна была взорвать мост, прибыл легкий броневик с маленькой пушкой. Им командовал зам. политрука роты Сигидов. По приказу мост взорвали, а затем мы начали поджигать и взрывать все, что находилось на стройдворе: различную технику, материалы и цемент особой прочности. Далее заняли оборону на высотке за пос. Паюрис, почему-то минуя сооружения, которые и строили на случай войны. Вскоре по нашей позиции немцы открыли артиллерийский огонь. За рекой Юра виднелись их танки, готовые к переправе.
В этот момент мы получили приказ отходить, увозить на автомашинах все оборудование, которое успеем прихватить. Двигались в направлении Шилале, и там, на одной из улиц, нос к носу столкнулись с немецкими танками. Оказалось, мы с ними вошли в городок с разных сторон. Танки открыли огонь, мы еле успели проскочить.
90-я сд с боями отходила в сторону Риги. У саперов была задача взрывать за нашими частями мосты, разрушать дороги, закладывать мины. Сильные сражения наши части вели в районе Шяуляя. Мы несли большие потери, никакого пополнения не получая. И склады боеприпасов, насколько помню, остались на зимних квартирах в Эстонии под охраной гарнизонного караула.
В Латвии, Литве, Эстонии ограниченными силами стабилизировать оборону было невозможно, и дивизия разрозненными подразделениями отступала к Пскову. Оставалась надежда закрепиться хотя бы на старой советско-эстонской границе, где оставалось много дотов. Но и на том рубеже остановиться не удалось, и вскоре дивизию под Псковом вывели на отдых и пополнение. Затем опять отступление с боями в сторону Новгорода, Луги, Гатчины. Саперы шли следом, разрушали переправы, минировали дороги. У нас была еще задача - с кузова автомашин прямо из ящиков разбрасывать по дорогам мелкие стальные ежи с острыми концами из колючей проволоки. Эти ежи принесли пользу отходящим войскам, задерживая врага.
Наша дивизия, как и другие отступающие части, заняла оборону в Лужском районе, где продержалась довольно долго. В этот период на вооружение из Ленинграда привезли хорошую новинку - ручные огнеметы. Был собран весь офицерский состав, и проведены практические занятия, как с помощью огнеметов сражаться против танков. До этого оружия саперы для борьбы с танками имели только бутылки с зажигательной смесью. Они причиняли нам много хлопот и неприятностей, поскольку часто самовоспламенялись от сотрясения в кармане бойца или в вещмешке. Дальше мы отступали к Гатчине, вели тяжелые бои в районе пос. Молосковицы. В ночь с 16 на 17 сентября 1941 г. оставили г. Пушкин. Последний рубеж - у Московской Славянки. Здесь дивизия закрепилась и больше не отошла ни на шаг. На этом рубеже подразделения окапывались, строили огневые позиции, землянки и т. д. А саперы с первого дня приступили к минированию переднего края. На тот день в 17-м отдельном саперном батальоне личного состава было всего 35-40 процентов от штатного расписания. За период боев, начиная от границы, мы потеряли 25 офицеров, которых я хорошо помню. Так началась оборона Ленинграда.
Батальон лишился лейтенантов Терешина, Пронина, Лебедева, Ушкваря, Чубукова, Дудко, Мамзина, Михайлова, Черемушкина, Соловьева, Смирнова, ст. лейтенантов Овчинникова, Разживина, старшего политрука Помазанного, комбата капитана Лисина.
Несколько позже батальоном командовал капитан Долгов, начальником штаба был капитан Давыдов, а комиссаром батальона - Коновалов. В конце октября 1941 г. при форсировании р. Тосны Долгов и Давыдов погибли. Да и весь батальон понес большие потери.
В этот период батальон на участке 19-го сп, в районе "Ленспиртстроя", устанавливал рогатки. Их изготавливали днем на речном льду, а ночью выносили на передний край. Дивизионным инженером тогда был подполковник Солдатенко, инженером 19-го сп - Юрий Титов, батальоном командовал капитан Петросян, начальником штаба был лейтенант Фурманский. Местность там низменная, глубоких окопов рыть не было возможности из-за грунтовых вод, для пулеметных гнезд применяли мешки с песком.
В декабре 1941 г. батальон перебросили в Колпино, к заводу "Красный кирпичник". Там мы взрывным способом вместе с пехотными подразделениями строили окопы на переднем крае в районе пос. Красный Бор. Каждый вечер саперы выходили долбить лунки в мерзлой земле, закладывали толовые шашки, взрывали грунт, а пехота рыла. Так продолжалось неделю или больше.
Это был самый тяжелый период блокады. Мы получали скудный паек: 300 граммов хлеба или хлебные сухари и 60 г приварки. Зато хвойного отвара пили вволю. Батальон был сильно истощен, болели дизентерией, цингой. И если вечером рота на задание шла в составе 30- 35 человек, то утром возвращалась уже меньшим составом, ибо всегда привозили на "фанерных лодках" нескольких убитых, раненых или свалившихся от истощения. При подходе к месту расположения нас встречал штабной писарь и считал всех живых, которым полагался скудный завтрак. Так мы жили на рубеже 1941 - 1942 гг. В этот период командир нашей роты ст. лейтенант Сержанович и политрук Кривошеев были настолько истощены, что не могли двигаться, лежали на голых нарах под шинелями. Затем ранило мл. лейтенанта Ляху, и на ногах из командиров в роте остались только мы с лейтенантом Барбуком.
В тот период вели разведку и ходили в тыл к противнику мл. лейтенант Проценко и начхим батальона ст. лейтенант Скутницкий. Командовал ротой ст. лейтенант Федотов.
Вскоре комбатом стал Кротов, комиссаром - Коновалов, начальником штаба - Афанасьев.
Летом 1942 г. дивизия занимала оборону в полосе Красный Бор, Ям-Ижора, восточнее г. Пушкина. 286-й сп стоял под самым Пушкином у дворцового парка. КП полка находился у пос. Московская Славянка, землянки были вырыты в береговых склонах р. Славянки. Полком тогда командовал полковник Фоменко, начальником штаба был капитан Белый, я вступил в должность инженера полка вместо раненого Миронова. Перед линией обороны полка были установлены минные поля и проволочные заграждения. Они обозначались маячками и легкими ограждениями, чтобы не нанести вреда своим солдатам. Укрепляли оборону в основном ночью, хотя светлые белые ночи работу затрудняли. Устанавливали много "ботов" и бронебашен, которые сваривали из стали на разбитом Ижорском заводе.
"Боты", весом 1,5 и 3 тонны, мы вывозили с завода на автомашинах. Подвозили, насколько возможно, ближе к передовой, разгружали вручную на лагах, ставили на катки из жердей, подволакивали к окопам, устанавливали на пулеметные гнезда и стрелковые ячейки, засыпали землей, маскировали.
В это время все войска занимались строительством тяжелых убежищ: землянки перекрывали не только накатами из бревен, но и камнем, а затем броневыми плитами. Одна землянка - на отделение, взвод. На берегу Невы рубили деревянные пулеметные гнезда, затем устанавливали их на переднем крае.
Дивизионная разведка в составе батальона провела наступательную операцию на пос. Ям-Ижора и захватила пленных. Все это время против 90-й сд стояла гитлеровская дивизия "Мертвая голова". Это были отчаянные вояки, которые днем и ночью вели огонь по нашим войскам, демонстрируя свою мощь. А нашей разведке ни разу не удалось взять "языка". Примерно в июле 1942 г. дивизию СС сменила "Голубая дивизия" испанцев. Наши войска сразу почувствовали слабость противника, ибо испанцы не слишком усердствовали в выполнении приказов гитлеровцев, и добыть "языка" стало проще.
Поздней осенью 1942 г. дивизию перебросили ближе к участку фронта, где намечался прорыв блокады. В самом прорыве 90-я сд не участвовала, а была введена в бой после 18 января 1943 г. с задачей расширить разрыв блокадного кольца и вела наступление в районе Пильной Мельницы, Арбузова и 8-й ГРЭС. Дивизию еще дважды вводили в бой для расширения коридора в июне и августе 1943 г. В этот период 90-я сд пыталась прорваться в направлении Синявино-Мга, но успеха не имела, так как нам не хватало сил. Мы находились в болотистой низине, а противник имел сильные позиции на высотах.
Осенью 1943 г. нас сняли с Синявинского рубежа и отвели в лесные массивы пос. Березовка на правый берег Невы. Здесь мы отдыхали, приводили себя в порядок, готовились к дальнейшим боям. 7 ноября наш саперный батальон снялся, погрузился в пригородный поезд и прибыл к Финскому заливу в район Лисьего Носа. На другой день нас посадили на баржи и переправили к Ораниенбауму. Оттуда мы стали продвигаться в направлении немецкой обороны к пос. Гостилицы. 17-й осб расположился в лесу у высоты Колокольня. Сосредоточившись здесь, дивизия стала готовиться к генеральному наступлению с Ораниенбаумского плацдарма и полному снятию блокады. Войска вели работы по усовершенствованию обороны, выносили передовые траншеи вперед, чтобы исходный рубеж был, по возможности, ближе к окопам противника. Саперы вели инженерную подготовку, разминировали минные поля, готовили настилы из жердей для прохода через болотистые участки.
13 января 1944 г. с началом темноты все саперные роты были распределены по стрелковым полкам для сопровождения пехоты и танков. А 14 началось широкое наступление по всему фронту.