При проведении земельной реформы, после установления Советской власти были нарушения. Вот пример: Обращается ко мне крестьянин с таким вопросом "Я взял в земельном банке ссуду на покупку 30 га земли. Пришла Советская власть, отобрала излишки земли и передала малоимущим, а банк продолжает с меня высчитывать за взятую мной ссуду. Разве это справедливо?".
А когда проводили денежную реформу, я был в Риге, цены на товары значительно повысились и на витринах магазинов были вывешены новые цены написанные огромными цифрами. Хотя зарплата была повышена процентов на 40. Всё это вызывало недовольство. Очень большое недовольство было вызвано высылкой отдельных граждан органами МГБ за несколько дней до 22 июня 1941 года.
Вся территория Прибалтики была усеяна хуторами, которые не нашли отражения в топографических картах времён 1896 года. За период нашего пребывания было эвакуировано всё немецкое население со всем их имуществом, которое грузили в отдельные огромные контейнеры и отправляли на кораблях в Германию. Лишнее имущество продавалось. У меня в городе Риге был куплен мебельный гарнитур за 1000 рублей. И конечно Прибалтика была наводнена немецкими агентами и диверсантами, которые с первых дней распространяли листовки, фиксировали наше расположение, делали засады и стреляли по нашим колоннам при отступлении.
На 5-м строительном участке работали и вольнонаёмные из местного населения. Запомнился один плотник, который старался наладить связь с красноармейцами и призывал их, когда настанет время, убивать командование. Мой замполит старший политрук Помазанный, которому красноармейцы докладывали об этой агитации и вербовке ставил и известность сотрудников особого отдела, но их почему-то не трогали. В воздухе над районом строительства, почти каждый день летали самолёты на высоте 100 и менее метров. Стрелять было запрещено.
В сведениях полученных от пограничников, сообщалось концентрация немецких войск у границы. За три дня до 22 июня в 5-й строй участок поступил приказ работы прекратить и эвакуироваться, но на следующий день пришло новое распоряжение. Работы продолжать.
На 22 июня было построено, кажется 5 ДОТ, но еще находящихся в опалубке и не оборудованные. Отпуска были не отменены. За 2 или 3 дня мною были отпущены в отпуск, один лейтенант и фельдшер.
В виду отсутствия бензотары, на стройучастке, бензин хранился в ямах вырытых в глиняном грунте.centralsector.narod.ru
21-го июня 1941 года поступил приказ направить один саперный взвод в боевое охранение. В этот же день стали бетонировать наблюдательный пункт /НП/. Бетонирование ведётся беспрерывно в несколько смен.
Вечером был просмотр художественного фильма "Чкалов". В 24 часа я проверил заступление на бетонирование 2-й смены и решил пробыть там до утра, а потом отдохнуть. В первом часу ночи ко мне прибыл лейтенант /фамилию забыл/ из боевого охранения за шинелью. Я решил отвезти его на автомашине и посмотреть как там дела.
На границе была полнейшая тишина. Около 2-х часов я уехал обратно.
22 июня 1941 года в 4 часа утра на границе началась стрельба. В 6 часов утра подачу бетона с бетонного завода прекратили полностью. Что делать?
Через реку Юра было два моста. Один деревянный, а второй железобетонный километра четыре ниже по течению. Что с ними делать, приказу нет. Принял решение подорвать.
Отправил [в] 3 тонной автомашине одного лейтенанта с сапёрами и пакетами аммонала подорвать железобетонный мост. Только что вернулся лейтенант с автомашинами к деревянному мосту подошло отступавшее боевое охранение и несколько пограничников. Чтобы немцы с ходу не воспользовались мостом, пришлось взорвать мост и 2-й. Правильно поступил я подорвав мосты не знаю до сих пор? Река Юра не глубокая, пехота могла переправиться свободно, но для прохода техники нужно было отроить переправу. На рубеже реки и началась оборона.
Около 6 часов утра в небе появилась рама - корректировщик огня, а впоследствии и аэростат с люлькой.
Придя в штаб узнал, что начальник 5-го участка майор /фамилию забыл/ со своим персоналом уже смылись. Приказа о передаче автотранспорта не выполнил. 17 ОСБ остался без транспорта. Увёз также писаря с секретной частью /документы у нас хранились вместе/ и мой походный чемодан. Всё хозяйство участка и стройматериалы были брошены. Что могло гореть - бензин, лесоматериал, завод - подожгли. Всё делалось под миномётным обстрелом. Только к вечеру начали отходить к местечку /кажется Шилале/ там располагался штаб 90 СД и УНР. Местечко горело, нельзя было ни пройти ни проехать, из транспорта осталась только одна "трёхтонка" автомашина с прицепной кухней, пришлось их уничтожить.
Уже было темно, когда я явился в штаб 90 СД /он был уже вне местечка/. Доложил командиру дивизии Голубеву, что прибыл в его распоряжение. В каком состоянии 17 ОСБ и что сделано в первый день войны батальоном. По поводу взорванных мостов ничего не сказал, а уничтожить бензин пожалел.
Снабжение стрелковой дивизии шло через железнодорожную станцию Скаудвилс и оно прервалось в первый же день.
23 июня 1941 года. Второй день отходили. Бомбили нас нахально. Как коршуны выбирали жертву и кидали небольшие бомбы /попадались и бетонные/. Жертвами было больше гужевой транспорт. Погазалось [Оказалось? - А.Т.] много, совершенно новых, автомашин, но видимо не обкатанных, с расплавленными подшипниками.
В 90 СД было плохо с ПВО - всего 4 зенитных 4-х ствольных пулемёта. Связь с соседями и внутри дивизии тоже была по-моему, плохая. Манёвренных отрядов для вылавливания и уничтожения диверсантов и парашютистов не было.
В одном госхозяйстве я реквизировал одну 1,5 тонную автомашину и трактор. Дал им расписку. Правда автомашину они хотели угнать. На хуторе вывешивались белые простыни чтобы их не бомбили. 23 или 24 июня стали прибывать танки Т-26. Стало веселее, но когда их пустили в бой, то от первого попадания снаряда они горели как свечки. Мне кажется, что лучше бы их было использовать, как [не]подвижные огневые точки, зарывая по башню землю, а также использовать их при прорыве из окружения в местечке Куршаны.
25 июня - снова отход. Танки Т-26 остались на поле боя. Вдоль пути отхода, в одном месте, с левой стороны дороги находилось продолговатое, не широкое озеро и вдруг с противоположной сторона из кустов по колонне застрочил пулемёт. Началась паника. Шофера побросали автомашины и бросились кто куда. Одну легковую машину сапёры вытащили потом нашёлся и хозяин.
26 июня I941 года. Кажется в ночь на 26 июня полем подходили к какому-то местечку. Около участка ржи был задержан человек в гражданской одежде. Понять мы от него ничего не могли, а обыскать участок ржи не догадались. Так я отпустили его. Когда мы отошли он начал стрелять по нас из пулемёта.
В этом местечке был небольшой завод с лесопильной рамой. Я решил его уничтожить. Пока занимались этим делом, просмотрели как отошло боевое охранение. По нам открыли огонь. Свернули с дороги и прикрылись берегом неглубокой речки. Пройдя по воде с полкилометра до поворота её влево выбрались на берег и ползком по ржи оторвались от противника.
В распоряжение штаба дивизии добрались поздно вечером и нашли его только благодаря нашей разведке на бронемашинах, которая попалась нам навстречу и указала направление к штабу.
27 июня 1941 года. На рассвете утром, по расположению штаба 90 СД был открыт сильный артогонь. Много было убитых в том числе /говорили/ и комиссар дивизии. Снова начали отход в местечко Куршаны /там был сахарный завод/ протекала река и был мост по дороге от Либавы к Шауляю. Куршаны были уже заняты немцами. Пытаясь прорваться на дорогу идущую к Шауляю в атаке погиб и командир 90 стрелковой дивизия полковник Голубев. Говорили, что город Шяуляй к 27 июня 1941 года был уже занят немцами. Линия фронта отодвигалась всё дальше и дальше. Догнать её и выбраться из окружения не удалось. Тем более, что наше продвижение контролировалось хуторским населением, часть которых помогала немцам.
В районе г. Бауска, в Латвии, 5 июля 1941 года мы были окружены отрядом немцев и латвийцев. Сопротивление было бесполезным. Свои документ, партбилет и несколько комсомольских билетов, в планшетке, я успел зарыть.