Главная страница

Рассказы о войне

"Они ушли в ополченцы... "
СПб.: Logos, 2007
Составитель Н. П. Андреева. В данной книге приведены рассказы студентов и учащихся средних учебных заведений Санкт-Петербурга на основе интервью, взятых у ветеранов Ленинградской армии народного ополчения.

стр. 112-118

ЖИЗНЬ РАДИ СВОБОДЫ

(Холмянский Александр Ильич)

"Который год, в начале мая,
год 41-й вспоминаю.
К Победе майской, в 45-м,
шли с 41-го солдаты.
Был долог и кровав их путь
Сквозь поражения и беды.
И довелось не всем взглянуть
в лицо прекрасное Победы".

Холмянский А. И.

В 1941 году Александру Холмянскому было шестнадцать с половиной лет. Он только-только закончил девятый класс, сдал все экзамены, и ему предстоял ещё один учебный год. Он был обычным подростком, увлекался точными науками, любил математику, поэзию. Ещё ему нравилось играть в шахматы, гулять с друзьями, собираться друг у друга на квартирах. Жизнь шла своим чередом.
22 июня Саша с товарищем гулял в Таврическом саду. Именно там он услышал весть о том, что на нашу страну напала фашистская Германия. "В начавшейся Великой Отечественной войне весь народ поднялся на защиту своей Родины. Отныне жизнь страны подчинялась решению триединой задачи - разгрома врага, изгнания его с родной земли, уничтожения фашизма".
Уже через пару дней юный Саша решил, что должен идти на войну. Он отправился в райком комсомола и там изъявил своё желание. Его записали в список добровольцев, но на фронт не отправили.
"В местные партийные и советские органы, в военкоматы непрерывным потоком шли заявления от желающих добровольно вступить в Красную Армию и отправиться на фронт. Их писали старые питерские рабочие, ветераны гражданской войны, участники других войн, юноши и девушки, люди разных возрастов и профессий. Например, уже 22 июня только в партком Балтийского завода поступило 1500 заявлений от добровольцев.
Старшеклассников отправляли на строительство оборонительных сооружений. Александр Холмянский работал в Лемболово, на Карельском перешейке. Как раз в это время, третьего июля, по радио было выступление Сталина, но ребята его не слышали, а узнали о нём лишь на следующий день из газет. Читали: "...образован Комитет обороны. Призываем всех советских людей сплотиться на борьбу с врагом вокруг Партии Ленина - Сталина..." Школьники были тогда ещё очень наивны, несмотря на то, что многие из них интересовались политикой, и стали спорить о том, может ли Сталин сам про себя говорить в третьем лице. Им казалось, что произошла ошибка во время печати выпуска. Но, конечно, Сталин говорил именно так.
Потом была организована вторая поездка, на этот раз в Кингисепп, на строительство рубежа. В ней участвовало полмиллиона добровольцев, в том числе и школьники. Александр Ильич вспоминает, что тогда уже начались сильные бомбёжки со стороны фашистов, и работать приходилось по ночам - они были светлые, - а днём спать. Но и сон тяжело давался. Кроватью людям служили подножья деревьев, однако солнце в полуденный час пробиралось даже туда и так пекло голову, что ни о каком сне и речи идти не могло. Поэтому добровольцам постоянно хотелось спать. В ночь на восьмое августа представилась возможность немного отдохнуть, так как шёл ливень. Им разрешили поспать в сарайчике. И вот сквозь сон послышалось, как кто-то барабанит в дверь и кричит: "Немцы прорвались! Вставайте! Бегите в Ленинград!" Все куда-то разбежались, а Холмянский с товарищем из параллельного класса остались вдвоём. Они пошли, в надежде найти железную дорогу, а в небе летал немецкий самолёт, и лётчик всё пытался попасть в них, но ему это не удавалось. Долго он летел за ребятами, и они успели изрядно вываляться в грязи. Потом он отстал. Неизвестно, почему: может быть, надоело, или патроны закончились, но юноши остались живы. Потом долго брели и вышли, наконец, к той самой железной дороге - единственному компасу и надежде. Там встретили рабочего и спросили, когда будет поезд и где ближайшая станция. Он ответил, что поезда давно не ходят и дорога уже разбита, и посоветовал им идти вдоль путей, но не по насыпи, чтобы не быть убитыми врагом, а чуть поодаль. Так они снова продолжили путь. Шли долго, очень долго, пока не оказались близ Гатчины, где поезда ещё ходили. Грязные, мальчики постеснялись входить в вагон и сидели в тамбуре. Так доехали до Балтийского вокзала, там немного отмылись и отправились по домам. Александр Ильич вспоминает: "На вопрос родителей, где я был и что случилось, ответил кратко: "Можно я сначала посплю?" Когда проснулся, мама сказала, что я проспал двадцать три часа кряду. Так я прошёл первую боевую закалку".
В сентябре он снова пошёл в школу, но уже не учиться, а дежурить, держать посты на чердаке и на крыше. Задача состояла в том, чтобы во время тревоги, если падают бомбы, брать их щипцами и тушить, но не в воде - смесь, которой они были наполнены, не реагировала на жидкость - а в ящиках с песком. Был эпизод, когда восьмого сентября, стоя на крыше, школьники наблюдали за тем, как фашисты бомбят город. Смотреть было больно и страшно. Они увидели, как снаряд упал и разорвался совсем неподалёку, но так только казалось. Им пришлось дойти до Невского проспекта, чтобы увидеть то место, куда он попал. Это был жилой дом: половина комнаты, вторая представляла собой уже груду кирпичей, на уцелевшей стене зеркало и какая-то картина - вот что осталось от этого и ещё от тысяч строений по всему городу.
Уже после войны Александр Холмянский отразил эти ощущения в своем стихотворении, несколько строк из которого могут служить иллюстрацией.

В 41-м году.
Мы росли не на клумбе в саду,
а мужали в кромешном аду.
в сорок первом году,
в сорок первом году.
Не забыть нам тот огненный год...
На врага поднимался народ;
Бились насмерть и все ж отступали,
города и деревни сдавали...
............................................
В сорок первом году,
в сорок первом году
мы под Пулковом насмерть стояли,
мы родной Ленинград отстояли.

В середине сентября Холмянский получил повестку из Смольнинского райкома комсомола. Попал он во взвод, размещавшийся в Смольном. Задачей было обеспечение противопожарной обороны данного объекта. Ответственность была колоссальная, так как в Смольном располагалась вся власть: и военная, и городская, и партийная.
В августе 1942 года он попал в дивизию, которая начинала свой путь как Дивизия народного ополчения. Александра вызвали в Смольнинский военкомат, а оттуда направили к Ладожскому озеру. Жили они в землянках, и их задачей было охранять Дорогу Жизни. Там Саша, еще несовершеннолетний, тяжело заболел. Был фурункулёз, распухла нога, и он не мог даже вставать с нар. Потом его отправили в госпиталь, а после лечения - в 864-ый стрелковый полк 189-ой стрелковой дивизии, которая в начале войны была сформирована из добровольцев Октябрьского района как 6-я Октябрьская ДНО. Так он стал бойцом восьмой роты третьего батальона.
Дивизия, в коей состоял Холмянский, обороняла Пулковские высоты, участок от Киевского (раньше - Красногвардейского) шоссе до Витебской железной дороги вдоль южных склонов этих самых высот. С них очень хорошо просматривалась вся местность перед южными окраинами Ленинграда. Поэтому в планах фашистского командования захват этих высот занимал одно из ведущих мест. В этой дивизии он стал настоящим солдатом. Стояли советские войска в обороне, однако участвовали в наступательных операциях местного значения. На этот раз цель состояла в том, чтобы улучшить собственные позиции, нанести урон врагу, разведать огневые позиции, "прощупать" оборону фашистов.
Ярким событием в жизни Александра в последние годы войны был так называемый "бой за аппендицит". Такое анатомическое название он получил потому, что участок немецкой обороны вдавался в территорию, находившуюся в руках советских войск.
Дивизия должна была выбить немцев с этого укрепления. Александр принимал участие в операции в качестве связного командира роты. Основную роль играли два подразделения, в том числе штрафная рота моряков. Им, как "провинившимся", доставалась самая трудная задача - они шли первыми и своими телами пробивали путь для следующей за ними дивизии. Если они добивались успеха, дивизия должна была развить его и "срезать аппендицит". Александр передавал информацию от своего командира Соболева командиру штрафной роты.
Как пишет историк А. Крюковских: "14 сентября в 3 часа 45 минут утра состоялся разговор по прямому проводу Г.К.Жукова с начальником Генерального штаба Б.М.Шапошниковым, в котором Жуков подчеркнул, что обстановка на южном секторе фронта очень сложная, так как противник ввёл в бой до двух танковых дивизий, вышел на Новые Сузи, что 2 километра южнее Пулково, и развивает наступление в северном направлении. Район Красногвардейска и дороги, идущие из в Пулково, также занимаются противником. Жуков добавил, что это положение усугубляется отсутствием у командования в районе Ленинграда каких бы то ни было оперативных и тактических резервов, поэтому приходится приостанавливать наступление случайными отрядами и вновь формируемыми рабочими дивизиями. Далее он сообщил, что собирает минометы, чтобы к утру на основных направлениях подготовить плотный заградительный огонь. Для взаимодействия с пехотой он готовится привлечь всю авиацию фронта и КБФ и, кроме того, до сотни танков". [Цитата очевидно не имеет отношения к рассказу - А.Т.]
Александр рассказывал, что началась артиллерийская подготовка, потом удар и бой. Прибежал другой связной и сообщил, что часть немецкой траншеи захвачена. "Соболев приказал мне передать это командующему штрафбатом. Я побежал по траншее, потом по ходам сообщения. Бежал долго, вдруг смотрю: в одном месте (а траншея выкапывалась в высоту человеческого роста) всё забито человеческими телами. Даже сейчас, когда вспоминаю об этом, становится не по себе. Трупы лежали на протяжении нескольких десятков метров, и всё это были наши ребята, мои товарищи. Это произвело на меня, с одной стороны, страшное, жуткое впечатление, а с другой - я будто лишился чувства страха, выбрался из траншеи и стал бежать по открытой местности. Вокруг пули, снаряды, а я один на один с целой войной, пожирающей всех и вся.
Наконец я добежал до начальника... и не узнал его: лицо у него стало серое, глаза потускнели, плечи опустились, а на чёрных, как смоль, волосах, сверкала седая прядь. "Нашему взводу нужна помощь, - проговорил я. - Передай своему командиру, - отвечал он, - что мне некем помогать, живых почти не осталось. Пусть отступает". Я срочно вернулся к Соболеву и сообщил о сложившейся ситуации. Тогда он отдал мне другой приказ, гласивший, что я должен передать прорвавшемуся взводу, чтоб они отступали. Я сделал то, что было велено, но как было горько и обидно! Столько потерь! Столько сил было потрачено лишь для того, чтобы после отступить. Горечь, уже в который раз, жгла сердце и душу".
Потом предпринималось ещё несколько наступлений, и только в декабре сорок третьего удалось "срезать аппендицит".
19 января 1944 года судьба вновь забросила Александра Ильича на фронт. Дивизия выбивала немцев с Ропшинских высот. А 26 числа того же месяца была освобождена Гатчина.
Кроме этого, Александр Ильич участвовал в бою за деревню Клопицы. Бойцы шли лесом, потом была поляна, метров триста, и деревня, захваченная немцами. Действие происходило зимой, они легли на снег и пытались пробираться, но не тут-то было: там стояла церквушка и с её колокольни их "доставал" фашистский пулемёт. К счастью, другая дивизия отвлекла его, и солдаты чудом проскочили сквозь деревню. Враг, поняв, что не сможет отбиваться от двух наступлений сразу, начал отходить. Холмянский заметил их командира и решил попытаться "снять" его. У Александра была винтовка с оптическим прицелом. Долго приноравливаясь, он уже готов был выстрелить, но, внезапно почувствовал жгучую боль в руке, выронил оружие и понял, что его ранили. Он хотел остаться в строю, но командир приказал отправиться в медсанбат. Оттуда снова попал в госпиталь, потом в другой, и в результате оказался в Ленинграде, в Инженерном замке, где тоже располагалась больница.
Ещё стоит отметить, что в сорок четвёртом году Александр Ильич окончил двухмесячные курсы младших лейтенантов и получил это звание. В том году продолжил войну в должности комсорга батальона.
Последующие ранения получил в сентябре, при форсировании реки Вяйк-Эмайыги, что в южной Эстонии. На этот раз пострадали нога и рука одновременно от осколков снаряда. Была повреждена кость ноги, он почти не мог ходить. В руке был повреждён нерв. Александра доставили в Псков в госпиталь, развёрнутый в школе. Там сделали слабый наркоз, и он услышал, что врачи обсуждают, как оперировать руку. Вот что осталось в памяти героя: "...нет, нерв слишком сильно повреждён, осязание может атрофироваться. Нужно ампутировать руку...". И тут я как закричу: "Нет! Только не режьте! Оставьте руку!" - настолько он был дерзок в ту минуту, но дерзость его объяснялась сильнейшим желанием быть полноценным человеком. Наверное, многие на его месте понимали бы, что если человек смог столько раз выжить, выстоять, дотерпеть, то и сейчас обязан взять судьбу в свои руки. Александр тоже не хотел оставаться калекой в свои цветущие двадцать лет. То, чего он так страстно желал, удалось: его направили снова в родной город, и там уже нейрохирург сумел сохранить руку, проведя операцию "высшего пилотажа".
Потом он был отправлен в Нарву, где уже пленные немцы отстраивали разрушенные ими же мануфактуры. Там в ночь на девятое мая радистки приняли сообщение, гласившее, что фашистская Германия капитулировала! Холмянский со старшим лейтенантом Горяиновым в это время спали в комнате, которую занимали вдвоём. Среди ночи в дверь раздался стук: "Вставайте, Победа!" Холмянский, как был в исподнем, натянув только сапоги и шинель, выбежал радостный и восторженный на улицу, где были такие же молодые, как он, и покалеченные войной солдаты, и уже седые бойцы. Все они не могли сдержать огромной радости и слез удовлетворения оттого, что безумно трудные кровавые годы войны увенчались заслуженной Победой.

Постскриптум...
Служить во время войны Александру Ильичу довелось в разных частях, но непосредственное участие в боях впервые принял в составе 864 полка 189-й стрелковой дивизии и первое ранение получил там. Считает, что именно там стал настоящим солдатом.
Не случайно Холмянский А. И. вошёл в Совет ветеранов этой дивизии, которая начинала свой путь в 1941-м как 6-я Октябрьская дивизия народного ополчения. За отличия в боях за Кингисепп и освобождение этого города дивизия получила почётное название Кингисеппская. За успешные боевые действия по разгрому фашистских войск в Эстонии дивизия награждена Орденом Красного Знамени.
С 2004 года Александр Ильич возглавляет Совет ветеранов этой дивизии.
С 2005 года является заместителем председателя Объединённого Совета ветеранов Ленинградской армии народного ополчения.

Бендикова Мария, Школа №27


Рассказы о войне

Главная страница

Сайт управляется системой uCoz