274-й ОПАБ
"Огненные версты балтийцев", очерк Л.С. Волчегорского и В.А.Голышева из книги "Корабелы в боях за город Ленина".
Воспоминания Тризно Л.В. об участии в рядах Народного Ополчения Балтийского судостроительного завода по защите города Луги.
ЦГАИПД, фонд 4000, опись 17,
дело 87 [машинопись]
Начато: VII-VIII – 1941г.
Окончено: 20.II – 1966г
<...>
Одновременно на базе Горного института из ополченцев Балтийского завода формировались:
1. Полк Балтийцев-добровольцев ополченцев, в последствии защищавший Гатчино.
\(деревня "Пижма")/
2. Отдельный артиллерийско-пулеметный батальон – защищавший город Лугу.
3. Истребительный отряд – в последствии дравшийся под Нарвой.
4. Партизанские отряды, которые забрасывались в тыл врага, в последствии один
их них выйдя из тыла соединился с 274 артпуль[батом] в г. Луге.
5. Прочие подразделения.
Согласно штатных расписаний происходило укомплектование вышеперечисленных
формирований.
Мне, как участнику гражданской войны – 1919-1921 г.г. и имею[щего] военную
подготовку, полученную в Военно-Морском подготовительном училище – 1922-1924
г.г. [в] г. Ленинграде, было предложено перейти на работу в Штаб, где по рекомендации
Начальника Штаба т. Квеет Федора Федоровича (бывший Начальник Расчетного отдела
бухгалтерии Главного здания завода.) после подробного ознакомления со мной
командира батальона тов. Медведникова А. и комиссара тов. Антонова, я был
утвержден первым помощником Начальника Штаба батальона.
<...>
За время пребывания ополченцев батальона в здании Горного института проходили
усиленные занятия по строевой подготовке.
Одетые в форму ополченцев – (кирзовые сапоги, синие диагоналевые брюки, гимнастерки
защитного цвета и шапки типа пилоток) \они/ бодро маршировали у Горного
института.
В дальнейшем, в Павловске нас легко находили приезжающие навестить жены, родители
по нашим синим брюкам...
<...>
Перед отправкой на фронт [под Лугу – А.Т.] командование Штаба дивизии прибыло
из Московской Славянки.
Был выстроен весь личный состав батальона на митинг.
Командование разъяснило ополченцам чем вызвана переброска батальона и предложило
всем, кто считает себя неподготовленным по разным причинам к боям на фронте,
выйти из строя, и остаться при штабе дивизии.
Таких не нашлось.
<...>
Ознакомление с отведенными позициями батальону
Командованием 177 стрелковой дивизии, где командиром был тогда
полковник Машошин (в последствии генерал – умер в 1964 году), Начальник Штаба
полковник Павлов Иван Семенович (живет в г. Ленинграде) нашему батальону были
отведены позиции непосредственно окраина города Луги от Лангиновой горы до
военного городка – почти 5 клм.
<...>
В Луге в наш батальон влилась группа партизан Балтийского завода, выйдя из
тыла Лужского района. Уже прибавилась целая рота. Мы их выстроили на 8-ой
Заречной улице, где присутствовал прибывший из Ленинграда секретарь Свердловского
РК КПСС тов. Чижов, командир батальона тов. Медведников, комиссар т. Волчегорский
Л.С. и пом. начальника Штаба Тризно Л.В. Мы им отвели позицию на развилке
железных дорог на Псков.
<...>
Отступление батальона из города Луги
<...> Наш батальон назначался прикрывающим отступающих
частей.
Для разрушения важных объектов в городе командованием батальона была выделена
группа сапер с бывшим начальником Планово-экономическим отделом завода тов.
Коваль А.Я.
Командование группой подрывников было возложено на меня.
Мы должны были взрывать после отступления всех частей, которые, начиная с
вечерней темнотой, должны были отходить, а, мы, подрывники в 6 часов утра
должны были взрывать и отступать к Толмачеву.
Фактически части снимались с позиций уже с утра, обозы и прочие службы и шли
через город Лугу по шоссе.
Наш батальон в составе 1, 2 и 3 роты тоже снялся с занимаемых позиций и прикрывая
отступающие части отошли к поселку Толмачево, где и занял рубеж по правому
берегу реки Луга между станцией Толмачево и Лужским шоссе.
4-ая рота нашего батальона под командованием командира роты военинженера III
ранга тов. Кузнецова А.Д. [и] политрука роты тов. Кутьина П.А. была расположена
на правом фланге обороны города Луги.
С ней в скором времени была потеряна связь, так как немцы оттеснили ее от
наших позиций и она самостоятельно вела упорные бои. В дальнейшем мы с ними
встретились в Ленинграде на Охте в Ново-Черкасских казармах, куда стекались
оставшиеся в живых ополченцы нашего батальона и других частей.
Мы, оставшиеся в Луге подрывники, с болью в душе наблюдали отступление наших
частей, шли бесконечно обозы, груженные всяким имуществом, шла на тракторной
тяге тяжелая артиллерия, везли раненых.
Примерно, во второй половине дня это тяжелое шествие закончилось... и наступила
зловещая тишина, неизвестно, что сулившая нашей небольшой группе подрывников.
<...>
Наша группа находилась на 8-ой Заречной улице [в 1965 г. переименована в Балтийскую]
в блиндаже КП, предназначавшегося для штаба дивизии, где последние дни обороны
находился филиал Штаба \нашего/ батальона под моим руководством.
Наступил вечер, а потом жуткая ночь в оставленном городе. Подожженная колокольня
церкви города Луги пылала как яркий факел и хорошо освещала часть города.
Наш КП противником был пристрелян и вероятно не обошлось без наводчиков. Стоило
нам только открыть дверь из КП, как моментально приближался свист мины и ее
падение непосредственно у входа в КП.
У нас появились раненые от осколков разрывавшихся мин, которым здесь же оказывалась
товарищами помощь.
Ровно через сутки нахождения в "ничейной" Луге нами были произведены
разрушения в намеченных местах, после чего группами стали отходить к поселку
Толмачево.
Мне пришлось быть единственным замыкающим отход, так как отдельные группы
в разное время вышли на шоссе Луга-Ленинград по выполнению заданий. Шоссе
сплошь было усеяно убитыми, в большей части партизанами, их легко было
узнавать по их одежде и по выросшим бородам.
Прибывшие в расположение нашего батальона на станцию Толмачево подрывники
доложили командованию о выполнении задания.
За мной был послан связной на мотоцикле (из Горного института, связист), который
застал меня на полпути и благополучно доставил в Толмачево.
Здесь, после подробного доклада командованию, меня хорошо накормили и пред[о]ставили
отдых.
Немцы более 2-х дней не входили [в] покинутую нами Лугу, боясь сюрпризов.
Через день после отхода, мы посылали в Лугу наших разведчиков, которые не
обнаружили там немцев и благополучно с трофеями вернулись в Толмачево.
Бои за поселок Толмачево
Наш батальон, отступая от города Луги, занял оборону поселка
Толмачево по правому берегу реки Луга.
Отступающими до нас частями был неудачно взорван железнодорожный мост через
реку Луга, ферма моста осела на берега реки, что дало в последствии возможность
немецким автоматчикам просасываться сперва в одиночку, а потом группами на
занимаемый нами берег.
Около 3-х дней шел неравный бой с численно превосходящим противником как в
живой силе, так и в технике.
Наши ополченцы дрались упорно, несмотря на ураганный огонь артиллерии противника
по нашим позициям.
Шла дуэль через реку Луга. Много геройства было и здесь проявлено нашими ополченцами.
Так, например, командир взвода тов. Пирогов Петр Михайлович со своим взводом,
отбиваясь от наседающих фашистских автоматчиков, дрался буквально за каждый
дом. Сам Петр Михайлович был отличным стрелком. Его пули разили фашистов даже
на большом расстоянии.
Сражаясь до последнего патрона, он пал смертью храбрых.
Он дал возможность батальону оторваться от противника и занять новые оборонительные
позиции.
Были и другие ополченцы отличившиеся в боях за поселок Толмачево. [10 пустых
строк]
Под натиском превосходящих сил противника, наш батальон вынужден был отступить
и занял новые оборонительные позиции у Шувалова переезда и деревни Долговка,
расположенной на шоссе Луга – Ленинград.
Бои за деревню Долговка
Здесь в боях за деревню Долговка наш батальон понес большие
людские потери.
Командир батальона тов. Медвежков\дников А.С./, пренебрегая
опасность[ю], несколько раз покидал командный пункт вместе с комиссаром Волчегорским
Л.С. и лично возглавлял перестройку отдельных рот \подразделений/
для атаки нашими бойцами узловых пунктов. \противника./
Несмотря на тяжелые кровопролитные бои, нам пришлось отступить.
После боев за деревню Долговка, наш батальон [несколько слов зачеркнуто] \понес
большие потери./
Большая половина ополченцев отступали по правой стороне шоссе \Луга – Ленинград/
вместе с командиром и комиссаром.
Я со службами батальона находился на левой стороне шоссе и вынуждены были
отступать с другими частями дивизии.
Так мне с нашим командиром батальона не пришлось встретиться, он погиб на
глазах комиссара тов. Волчегорского и начальника санчасти врача Зои Ивановны
\Романичевой/ и бойцов.
Его похоронили в лесу, воздав положенные почести.
Почти одновременно пропал без вести начальник Штаба батальона тов. Квеет Ф.Ф.
Бои у Шувалова переезда
Немцы одновременно наступали на деревню Долговка и на Шувалов
переезд по шоссе Луга-Ленинград.
Здесь у Шувалова переезда я нашел наших ополченцев т.т. Неопиханова В.А.,
Мальт И. и других бойцов, отступающих частей.
Меня как старшего по команде представили командиру 155 [?] стрелковой дивизии.
Последний находясь здесь же формировал из отступающих боевую часть для задержки
наступающих цепью немцев.
Я был назначен командиром этого подразделения и в помощь мне (как ополченцу)
дали командира роты НКВД дивизии.
У нас была позиция между шоссе и лесом поле шириной 800-1000 метров. Мы выстроили
бойцов цепью, я оставался на открытом месте у шоссе, а мой дублер у леса.
В это время ехал наш связной на мотоцикле из Ленинграда и не знал, что немцы
уже заняли переезд и если бы не мое нахождение на шоссе, он прямо угодил [бы]
в лапы противника.
Немцы начали сильный оружейный и пулеметный огонь по нашей наступающей цепи.
Били трассирующими пулями.
Хорошо себя проявили наши ополченцы – взвод тов. Мальта, не растерялись. Но
вот заработали вражеские тяжелые минометы. Мы же были вооружены только винтовками
и револьверами. От разрыва первых мин моему дублеру у опушки леса сорвало
голову.
Мины разрывались справа, слева, спереди. Все смешалось. Нам пришлось отступить,
так как канонада длилась от 3-х до 4-х часов.
Мы заняли наиболее выгодные позиции и наступление немцев было приостановлено.
Отдельные эпизоды
В дальнейшем, отступая к Ленинграду, мне приходилось не раз
командовать аналогичными операциями по распоряжению командования дивизий,
корпуса.
Так, например, после отступления от Шувалова переезда на одном из рубежей
необходимо было задержать наступление немцев.
Мне снова как начальствующему составу приказали из отступающих бойцов организовать
заслон и удержать его на несколько дней ввиду того, что на этом месте с нами
должна была соединиться Кировская дивизия.
Ко мне направляли "батальоны", в некоторых из них было по 4 или
5 человек, да и то медсестры и другой нестроевой персонал.
Держались несколько дней, но Кировская дивизия так с нами и не соединилась
на данных позициях.
Нам пришлось отступить, так как где должны быть Кировцы, подошли немцы и хотели
нас загнать в мешок.
Аналогичный случай произошел под поселком Вырица.
Я встретил нашего бойца \комроты/ тов. Плаксина Н., который
формировал по указанию командира дивизии часть для прорыва немецких позиций
и соединения с Ленинградской дивизией, брошенной к нам на помощь.
Расстояние между нами и дивизией было не более 5 клм. и вот это расстояние
мы и дивизия для соединения никак не могли преодолеть из-за сильной обороны
немцев.
Мы с ним вдвоем сформировали хороший боеспособный отряд с отдельных отступающих
бойцов и начали наступление.
Местность была болотистая, нас противник засыпал минами, но последние к счастью
не взрывались, а засасывались в торф.
Я помню, как я кричал "Ура", ведя цепь в наступление вместе с тов.
Плаксиным. Мой громкий и сильный голос с эхом в лесу, заставил немцев временно
прекратить огонь и разобраться в чем дело?
Зато потом они взяли надо мной "шефство", которое мне стоило бы
жизни, если бы со мной не было тов. Плаксина Н.
А случилось это так.<...>
Мне хорошо запомнился еще и такой случай.
Я был оглушен разрывом мины и дня 3 ничего не слышал.
Меня поместили в один из санбатов, где я лежал на голой земле под деревом.
Вижу скачет всадник на лошади, шапка ополченца и плащпалатка служила вроде
бурки. Присматриваюсь и узнаю нашего комиссара Льва Семеновича Волчегорского.
Я был бесконечно рад этой встрече, да еще и при такой обстановке. От него
я узнал все новости: гибель командира батальона и др.
Тов. Волчегорский Л.С. по заданию командира дивизии 177 тов. Машошина разыскивал
бойцов нашего батальона для создания ударной силы по форсированию реки Оредеж
вместе с другими частями.
Помню, Лев Семенович чувствовал себя очень плохо, еле держался в седле и предложил
мне возглавить организацию этого задания.
Потом к нам присоединился секретарь парторганизации нашего батальона тов.
Якименко А, и в дальнейшем мы не разлучались вплоть до прихода в Ленинград.
Сколотить целиком из ополченцев ударную силу было тяжело, так как очень много
товарищей погибло под Лугой, Толмачевом, Долговкой и других местах, а другие
отступали отдельными подразделениями, например взвод боепитания с тов. Ляндой
Ю.Н., которых я встретил в поселке Дружной Горки стеклянного завода и других.
У меня на всю жизнь осталась в памяти переправа частей 41 стрелкового корпуса
через реку Оредеж.
В лесу у берега реки Оредеж собирались отступающие части для форсирования
последней. Командование сделало ложную переправу в 2-х километрах левее настоящей.
Саперы рубили, колотили, шумели, строили плоты для "предполагаемой"
переправы. Противник с ленинградского берега засек эту переправу и ждал когда
пойдут войска и техника.
Помню, рано утром река была затянута туманом, тишина зловещая, только слышно
на левом фланге работа саперов на ложной переправе.
Вот двинулись к берегу – штаб корпуса, дивизий которых прикрывала рота НКВД,
потом пошли разные части, строго по порядку. Ведь решающую роль здесь играли
– тишина и внезапность. Подход[я] к реке, раздевались и шли на другой берег
по горло в воде. Сначала все шло хорошо. В дальнейшем многие стали тонуть
и конечно орали о спасении. Я был со связным тов. Лившицом – бывшим начальником
бюро обслуживания нашего завода и когда мы подошли к берегу, он меня толкнул
в воду и не дал мне раздеться или хотя бы снять шинель, так как нас обнаружили
немцы и от ложной переправы шли танки. Каждая минута была дорога. Вот так
в шинелях мы с ним и другие, по горло в воде, перешли реку. На другом берегу,
я все-таки был вынужден снять сапоги и выкрутить мокрые портянки, так как
невозможно было идти. И вот в таком виде мне со связным пришлось идти целый
день, пока на нас все не высохло. Вот здесь много народу погибло, так как
переправа была закрыта и скопившиеся части попали в "мешок".
Здесь в последний раз на переправе видел часть наших ополченцев Балтийцев.
Помню ехал на лошади товарищ из охраны завода (т. Адамюк \Данилюк/),
он имел орден Ленина \Красного знамени/ и не желая бросить лошадь
так и застрял на переправе.
Возвращение в Ленинград
Наши ополченцы как группами, так и в одиночку стекались в Ленинград.
Часть ополченцев вернулась в Ленинград кратчайшим путем через Пушкино, а часть
после занятия Пушкино – через Волховстрой.
Наша группа в составе – меня, Волчегорского Л.С., Якименко А. и лейтенанта
одной из частей, проходили через Сусанино, Семрино, Кобралово, Павловск. Пушкино
проходили в момент занятия \его/ немцами. Мы были свидетелями бомбежки
фашистской авиацией Пулковской обсерватории, где мы вспомнили как мы отдыхали,
когда шли на фронт.
В Ленинграде все части дислоцировались в помещении Ново-Черкасских казарм
на Охте. Там мы нашли и наших ополченцев, но немного, примерно, человек до
50.
Руководство батальоном возглавил бывший командир 4-ой роты батальона тов.
Кузнецов А.Д., комиссаром остался Волчегорский Л.С. а я начальником штаба
батальона. <...>
Рядовые бойцы и часть комсостава были переданы в другие воинские подразделения,
а я и ряд лиц были демобилизованы и отправлены обратно на завод для работы.
<...>
Комендантский взвод
Командиром комендантского взвода, был молодой энергичный работник
\Васильев/ из трубо-медницкого цеха завода.
Взвод хорошо выполнял возложенные на него задачи по уставу.
При отступлении нашего батальона частями, командование поручило командиру
взвода и пяти бойцам вынести знамя батальона из окружения и доставить его
в Ленинград.
Товарищи не сумели выполнить задание, так как в Ленинград они не попали, вероятно,
погибли. <...>
Воспоминания-записки бойца добровольного
отряда балтийцев Попова В.И.
ЦГАИПД, фонд 4000, опись 17, дело 86 [рукопись]
Н. - 9/VII- 1941г
О. 1972
|
Записки
|
|
бойца
|
| Добровольного |
|
отряда Балтийцев
|
|
Попов В.И.
|
<...>
В 14 часов [15 июля, Федоровское] направлен в штаб для связи. Командир просил
принести хотя бы полбутылки ружейного масла, и ветоши. Нечем чистить винтовки.
В штабе почти все свои, долго узнавать, и допытываться не пришлось, с маслом
плохо сам Ляндо поехал в Ленинград. Все понятно без слов. Про лопаты и ветошь
не стал и спрашивать.
На грех сегодня в 14-30 ударила гроза. Жара сменилась сырой погодой, винтовки
нужно чаще чистить, Ляндо на волах везет масло из Ленинграда. В штабе бегал
всем интересовался, благо в каждой комнате свой с завода.
Вид словно сижу в кино и смотрю фильм из времен 1917-18г. Фильм звуковой,
и в тоже время эти звуки говорят, что порядка в батальоне, вернее, в штабе
батальона нет.
<...>
4 Август 41 г. \14 час/ На привале ст. Антропшино. Сегодня ровно месяц
как я в народном ополчении. Вчера, вернее сегодня в 1 час ночи покинули с.
Федоровское.
Как ни странно но бардак в нашем батальоне продолжается. Взять хотя бы такой
пример; вчера 3-го, сообщили по ротам немедленно собираться, это было, в 8
утра. Роты снялись со своих, мест покинули землянки, точки и т.п. И целый
день просидели на дороге. Наконец в 24 часа поставили в колонну, и так целый
час до 1 час, стояли в строю под ружьем со скатками, вещевыми мешками, в полном
вооружении. Расстояние не больше 6 километров, для некоторых рот, но собрали
всех, и шли 9-10 километров. Березин уже на непорядки написал Ворошилову,
если на новом месте тоже будет, то решили писать коллективно. Пора уже пройти
организационный период. Месяц прошел, а толку чуть. Некоторые не только не
знают гранату, но и винтовку разобрать не смогут.
С 25 июля и по 3 августа был прикомандирован к штабу стройки укрепрайона как
специалист. Пришлось ходить с нивелиром, изготовлять чертежи точек, наносить
на карту эскарпы и контрэскарпы, и наконец просто быть дежурным при телефоне.
Сейчас направляемся ближе к Берлину.
Посадка на поезд тоже тошно смотреть, пришли в 5 час. сейчас 14, и если к
вечеру уедем это будет хорошо.
7 Август 1941г. 8 утра. Привал около Луги.
Пока привалы.
5-го утром слышал полет немецких снарядов через нас, немцы били по вокзалу
Луги. Били мало. Нет снарядов т.к. они под Лугой окружены (1 или 2 див) отрезаны
от своих. Наша артиллерия дает им жар.
6-го \утром/ пошли занимать отведенные позиции и 6-го вечером вернулись снова
на почти тоже место. Зря прогоняли. Об`ясняют просто, в связи с изменением
фронта, изменилось и наше расположение, что-то сомневаюсь. Просто недодумали
сразу, т. к. район остался прежний.
Прочли 2 немецкие листовки, какие глупые, немогли даже точно связать одну
с другой.
Поймали одну нашу листовку для окруженных немцев. Содержания пока незнаю,
но уверен что более острое чем даже снаряд.
От Пскова говорят отогнали на 180-200 километров.
12 Август 1941г: 16ч.
Фронт есть фронт. 10-го получили первое боевое крещение. Сначала были в 5
утра снаряды, а потом фашистские стервятники на нас напали, нашей роте и в
частности нашему взводу крепко досталось. Сначала был ранен в ногу, а потом
убит Чижов, старый вояка. Он был в империалистическую войну, был буденовцем
в гражданскую и теперь все мечтал о коне. [16об] Он печник хороший парень
как товарищ и боец.
Ранен был также помкомвзвода Векшин. Остальные отделались сильным испугом.
Сегодня, только полчаса назад прилетали опять стервятники. Жертв видимо по
нашей роте нет но Луге здорово достается. Что под Лугой он был окружен это
оказалось несовсем так, не окружен а просто вклинился до Луги.
Больно смотреть как женщины с младенцами покидают пешком город. Это уже запоздалые
которые не успели, или нехотели уезжать эшелоном. Есть еще жители вроде 60-70-летних
старух, которые видимо решили не покидать города, и теперь как тени бродят
по окружающему лесу.
При налете стервятников наши самолеты почему-то не появлялись.
Сегодня ровно месяц как выступили из Ленинграда. Итак один прошел. Сколько
впереди? Наверно [всего?] не меньше 12, жив буду тогда проверим, правильно
ли дано предположение.
25 август 41г. Деревня Кемка.
23 оставили (в 20 час) Лугу. Когда проходили Лугу противник обстреливал. Луга
горела. Чудовищно но красиво. По дороге к "Живому Ручью", Санатория
\21 километр/ немец нас обстреливал. Из батальона 3-4 убито 15-16 ранено.
Последние дни был в[о в]зводе Пирогова телефонистом. Пушку Пирогова пришлось
взорвать.
Вчера из "Живого Ручья" пришли сюда в Кемки, на "ранее заготовленные
позиции, к северо-западу от Луги.
Из нашей роты в Луге, при взятии одной возвышенности погиб, вернее пропал
без вести Тимофеев Л.Н. да 2 убитых наверняка. Раненых [чел?] 12-13. Это было
числа 17-18.
Записывать есть много что, но время мало сплю по 3-4 часа как правило иногда
2 час в сутки.
2 сентябрь (примерно, точно сейчас подсчитаем)
Сижу, вернее лежу в болоте. Приготовились ко сну. Всего со мной 9 человек.
27 заняли великолепный рубеж. Река Луга горизонталь (~) и участок от моста
шоссе (через Лугу) и моста жел. дор. через р. Лугу. Размер рубежа 2,5-3,0
кл.
[на этом рукопись обрывается; по-видимому, в 1972 г. были дописаны воспоминания,
но в деле их нет - А.Т.]
"Огненные версты балтийцев", очерк
Л.С. Волчегорского и В.А.Голышева из книги "Корабелы в боях за город
Ленина".