Главная страница

Полные тексты

Архивные материалы

ЦГАИПД, фонд 4000, опись 10, дело 1250

Стенограмма
сообщения тов. Лебедь Анатолия Назаровича – заместителя директора по кадрам завода №189 им. Орджоникидзе (Балтийский)

<...> После речи товарища Сталина создание народного ополчения началось форсированными темпами. При райкоме партии был создан штаб по организации народного ополчения, который принял решение о создании полка балтийцев. И вот, 4 июля 1941 года началось формирование полка балтийцев. Полк должен был сформироваться в течение нескольких дней, но уже на другой день после начала формирования полка выяснилось, что военная обстановка требовала, не дожидаясь окончания сформирования полка, немедленно выставить артиллерийско-пулемётный батальон из числа таких товарищей, которые уже имели военную подготовку и могли бы немедленно вступить в действие без предварительного обучения и подготовки. Наряду с формированием полка балтийцев нами был выделен из состава формируемого полка отдельный артиллерийско-пулемётный батальон. Секретарём партийного бюро пулемётно-артиллерийского батальона был назначен бывший парторг нашего 12 цеха тов. Волчегорский, командиром пулемётно-артиллерийского батальона был назначен по линии военного командования лейтенант Медведовский – орденоносец, участник войны с белофиннами. Весь пулемётно-артиллерийский батальон состоял целиком из балтийцев за исключением некоторой части специалистов как: начальник штаба батальона, спецслужба и командиры рот.
17-го июля этот пулемётно-артиллерийский батальон, закончив своё формирование и оснащение выступил уже на фронт, навстречу немцам. Командованием Ленинградского фронта наш артиллерийско-пулемётный батальон был переброшен в Лужский укреплённый район, где он довольно продолжительное время занимал оборону, и совместно с кадровыми частями успешно дрался.
В связи с тем, что из состава полка, который начал формироваться, был выделен названный артиллерийско-пулемётный батальон, в полк влилось около 1.500 из различных учреждений и организаций нашего района, которые до этого входили в другие соединения. Таким образом полк фактически уже не был чисто Балтийским полком и потому уже не мог носить такое название. Ему было присвоено наименование 3-го стрелкового полка 2-й гвардейской дивизии Ленинградской Армии Народного Ополчения. Командиром этого полка был назначен подполковник Астрелин – бывалый, опытный воин, который параллельно с формированием полка начал проводить практическое обучение заканчивающих формирование подразделений. Это было очень правильно и дало в последующих сражениях с немцами много хорошего, так как в состав полка входил в основном молодняк и люди, которые раньше в армии не служили и военному искусству не были обучены.
До выхода на боевые позиции полк ещё несколько раз из своего состава выделял значительное количество людей в отдельные ударные подразделения и в частности в состав партизанского полка.
27-го июля 1941 года полк, закончив предварительное формирование, но ещё не получив полного вооружения, дислоцировался в районах: Московская Славянка, Ям-Ижоры и Колпино, где полку была поставлена задача полностью экипироваться, пройти на месте практические учения и быть готовым в любую минуту встретить врага. Вопросу формирования соединений армии народного ополчения придавалось огромное значение, об этом можно было судить хотя бы потому, что по 27 июля наших командиров полка и комиссаров полка два раза вызывали к себе тов. Жданов и тов. Ворошилов, которые лично заслушали доклады командира и комиссара о ходе формирования, здесь же давали необходимые указания и оказывали практическую помощь.
В качестве примера можно привести следующее: один батальон нашего полка получил на вооружение сборные винтовки, частично это были канадские и японские винтовки и др. вообще неизвестно каких систем, но устаревшие. На докладе, т.т. Жданов и Ворошилов задали вопрос командиру и комиссару полка: «чем и в каком количестве вооружены подразделения полка», тогда т. Астрелин обратил внимание на такое оснащение стрелковым оружием. Тов. Ворошилов в присутствии командира и комиссара полка сделал строгий выговор присутствующим генералам интендантского управления и потребовал немедленно снабдить все подразделения нашего полка новым оружием. Один из генералов мотивировал так, что в запасе нет такого количества оружия, чтобы снабдить всех полностью. На это тов. Ворошилов сделал замечание, что патриоты города достойны держать в руках лучшее оружие, а не такое, которое негодится для практического применения. И на следующее утро весь батальон получил новенькие винтовки русского образца. Тоже самое было и с обмундированием. Обмундировывалось, в частности, наше подразделение небрежно, выдавались разноцветные гимнастёрки и брюки, вместо сапог выдавались ботинки бывшие в употреблении с грязными обмотками, шинели также получали из бывших в употреблении с большим процентом износа. А когда в нашем полку побывал член военного совета армии народного ополчения тов. Антюфеев, то очевидно, не без его участия через несколько дней всё ранее выданное обмундирование нашему полку было заменено добротным военным обмундированием. Люди, сформированные в эти воинские подразделения, не сидели без дела, я бы сказал, что они с остервенением занимались, приобретали военные навыки, повторяя всё время слова тов. Ворошилова, которые в полку знали почти все: – «чем больше пота в учёбе, тем меньше крови на поле боя». –centralsector.narod.ru
В середине августа 1941 года полк закончил своё кратковременное обучение и по оперативному заданию командования фронта в числе других соединений был выдвинут на рубеж Красногвардейского укреплённого района. В начале наш полк занимал район Тайцы, здесь же в районе Тайцы полк наш получил первое боевое крещение.
Командованием была поставлена задача: на подступах к укреплённому району разведать движение неприятеля, встретить его, сбить с курса, нанести ему как можно больший урон, дабы на подходе к самому укреплённому району враг был бы обессилен и мог быть окончательно разбит. Эту задачу решал наш 1-й батальон. Такой приём называется борьбой в предполье. Эту борьбу в предполье начал около деревень Туганицы и Скорицы первый батальон, которым командовал бывш. начальник штаба МПВО завода коммунист Грунёв. Состав этого первого батальона был целиком из балтийцев. Командир этого батальона тов. Грунёв получил задание и выступил навстречу неприятелю, но очевидно, не организовали как следует разведки, внезапно, ночью накануне 22 августа натолкнулись на неприятеля, силы которого оказались довольно велики, но всё же вступили с ними в бой. Бой продолжался всю ночь и с утра 22 августа развернулся с новой силой. Встреча с врагом горячила бойцов батальона, а их совесть советских людей не могла смириться с мыслью, что противник может прорваться дальше. Командир батальона принял решение атаковать вражескую группу, которую он встретил и на первом этапе боя достиг замечательных успехов, подпустил противника в расположение южнее Туганиц, оседлал перекрёсток дорог и нанёс значительное поражение в живой силе. Было захвачено несколько станковых пулемётов, миномётов и сожжены были два средние танка неприятеля. Однако увлёкшись наступательными действиями он не подготовил для себя выгодной позиции и подтянувший резервы неприятель перешёл в контрнаступление.
Грунёв понял, что оказался перед сильным, коварным и крепко вооружённым врагом, что положение батальона чрезвычайно тяжёлое, но, собрав командиров рот, он спросил их: «Будем отходить или примем бой и, получив единогласное заявление от командиров рот о том, что бойцы отступать не желают, что они желают принять бой, Грунёв подтвердил, что батальон примет бой и будет стоять до конца. Об этом он доложил через связного командованию полка. В течение второй половины дня 22 августа батальон вёл тяжелейшие оборонительные бои, потерял большое количество личного состава, но не отступил. Бой закончился 23 августа к вечеру, только после того, когда среди личного состава батальона осталось меньше четверти в живых. Среди погибших, но достойно и храбро сражавшихся, были лучшие наши балтийцы тов. Палкин – чл. ВКП(б), стахановец, разметчик цеха № 12, Иванов Алексей, сборщик 12-го цеха, Львов Сергей – секретарь комсомольской организации, бывший мастер 12-го цеха, отец которого старый балтийский рабочий и по настоящее время работает на з-де, инженер Киркиж, Голубовский, Климов и многие другие.
Сражение первого батальона с неприятелем, его неудача в конце сражения ясно дало нам понять, что с немцами надо бороться умело и осторожно, и только там, где надо, идти на разумный военный риск.
Командир батальона тов. Грунёв, коммунист-балтиец, был трижды ранен в этом бою. Имея тяжёлое ранение в голову, с оторванной кистью правой руки, в самый критический момент, он лично повёл бойцов в атаку и погиб, как герой. Но не только героизм требовался от командира, от него бойцы в праве были ждать разумного расчёта, военной смекалки и находчивости. [Весь эпизод изложен недостоверно. А.Н. Лебедь заведомо не был свидетелем описываемых событий. Следует иметь в виду, что 3-й полк был в начале боёв полностью раздёрган, и, вероятно, связь батальонов с командованием полка была эпизодической. Такое впечатление, что А.Н. Лебедь почти совершенно не в курсе событий, происходивших до 26 августа, когда он стал исполнять обязанности комиссара полка (вместо раненого В.М. Левыкина). К сожалению, некоторые профессиональные историки отнеслись к этому рассказу недостаточно критично, что привело к появлению ошибок в исторической литературе.]
После трёх дней боёв в предполье, когда фашистские подразделения вплотную подвинулись к укреплённому рубежу, командование нашей дивизии произвело некоторую перегруппировку: наш полк из района Тайцы был переброшен в деревню Пижма в 7 километрах южнее Красногвардейска, где шли жесточайшие сражения на подступах к городу Красногвардейску.
С 26 августа 1941 года полк вступил в соприкосновение с противником на речке Пижма, оседлал шоссейную дорогу и преградил путь противнику на дороге к Красногвардейску. Бои эти полк продолжал непрерывно по 9 сентября включительно. Бои были наступательными. Мы непрерывными атаками отбивали нахальные попытки немцев легко продвинуться к Красногвардейску и нанесли немцам значительный урон, как в живой силе, так и технике. Только за 9 дней артиллерийская батарея лейтенанта Кулешова уничтожила 11 немецких танков, две бронемашины, 1 легковую штабную машину, не считая несколько сот человек гитлеровцев, которые в первые дни нашего соприкосновения с ними вели себя чрезвычайно нахально и несколько раз пытались подействовать на нас психическими атаками. Когда сотни этих психов были уложены у речки Пижма, немцы увидели, что имеют дело со стойкими частями, а бойцы нашего полка поклялись умереть, но ни шагу не отступить. Тогда нахальные немецкие молодчики отказались от своих психических атак и неразумных попыток, а наша разведка регулярно доносила, что немцы очень активно готовятся к своим наступательным операциям, накапливают силы для решительного броска. Так например: 7 – сентября 1941 года батальон самокатчиков, которым командовал немецкий майор Линдерс, как это было впоследствии установлено из показаний пленных, пытался сбить наш полк с занимаемого рубежа обходным манёвром с фланга через деревню Пустошка, но был почти полностью истреблён. Эта разведка боем проходила так: около 11 часов утра 7-го сентября немцы внезапно обрушили на расположение наших частей ураганный артиллерийский и миномётный огонь, который продолжался в течение 1 1/2 часов. Не закончив артподготовку, появилось 27 пикирующих бомбардировщиков, которые пикируя до 50 метров над землёй сбрасывали на нас смертоносный груз. Немцам казалось, что после такой обработки не может быть никакой речи о сопротивлении. С пьяными криками, в полный рост, некоторые по лесным тропинкам, на мотоциклах с пулемётными установками двинулись на расположение нашей части. Наши боевые средства по приказанию командира полка молчали до подхода немцев в упор, а когда немцы приблизились на дистанцию до 50 метров, заговорили станковые, ручные пулемёты, ротные и батальонные миномёты, немцы обезумели от такой неожиданности и в первое мгновение даже не все сообразили, что надо ложиться, очевидно так крепко они были опоены вином. Этим воспользовались наши огневики и навсегда уложили несколько сот гитлеровских молодчиков. Но немецкое командование не отказалось от своей попытки разведать наши силы и к вечеру этого дня, обтекая нас с левого фланга, через лес, повторило свою попытку. Командир полка принял решение контратаковать немецкую группу. Наши силы были расположены так: на правый фланг в расположение командного пункта 2-го батальона пошёл сам командир полка, мы с начальником штаба (я в то время был секретарём партбюро полка) вышли на левый фланг в расположение роты тов. Колесникова и по условному сигналу наш 2-й батальон был нами поднят в контратаку. Такого дружного порыва мне никогда не приходилось встречать. Немцы были замкнуты в полукольцо и когда они поняли своё положение, то начали в панике разбегаться по лесу, где их небольшими группами вылавливали наши бойцы и истребляли. В этот день нами было захвачено у противника: их знамя, 11 ручных пулемётов с большим количеством боеприпасов, 4 станковых пулемёта, 9 ротных миномётов, 2 гранатыомёта, значительное количество винтовок, пистолетов-автоматов, 14 человек немцев во главе с одним офицером нами были взяты в плен, а поле боя было усеяно большим количеством немецких трупов.centralsector.narod.ru
Так наши люди, недавние производственники-стахановцы, в самый короткий срок овладели военным искусством. Они поняли, что только стойкость и хладнокровие наших бойцов может погубить немцев и малейшая растерянность или неосторожность может явиться гибелью для самих себя. Это видел каждый боец, на этом воспитывалась вся молодёжь полка, в составе которого была молодёжь в подлинном смысле этого слова, очень много было комсомольцев. Но этот день 7-го сентября 1941 г был тяжёлым днём и для нас. Во время контратаки был ранен командир полка, тяжело ранен в голову начальник штаба, убит комсорг нашего полка замечательный молодой артиллерист тов. Логинов, которого на следующий день 8-го сентября наша тыловая служба с должным воинским почётом похоронила в расположении колхоза «Новый Свет».
10-го сентября 1941 года на всём Ленинградском фронте немецкая армия, подтянув свои резервы, перешла в новое наступление, надеясь одн[им н]овым прыжком достигнуть Ленинграда, сломить сопротивление оборонявшихся, смять их. Немцами было подготовлено значительное количество артиллерии, танков; моторизованная пехота с новым остервенением двинулась по всему фронту на наше расположение. Это был очень тяжёлый день. Немецкая артиллерия днём и ночью тяжёлыми орудиями, термитными снарядами стреляли по расположению и по населённым пунктам, которые находились у нас в тылу \била по нашим расположениям на переднем крае и по тылам/. Немцы любили поджигать населённые пункты, находящиеся у нас в тылу, они считали, что это должно пугать нас, так как это создавало впечатление, будто они далеко зашли к нам в тыл. Немцы также знали, что во многих наших войсковых соединениях, среди трусов, укоренился позорный термин: «нас окружили». Немецкие самолёты круглыми сутками висели над нашим расположением.
Под напором превосходящих сил противника некоторые подразделения начали отступать.
В один из этих дней я был послан в Красногвардейск в штаб нашей дивизии с донесением о положении дел на нашем участке. В это время из ряда воинских подразделений, без специального разрешения, без команды на то, отдельными разрозненными группами, дезорганизованно, без командиров отступали бойцы. Наш 2 эшелон задержал этих дезорганизованных и перепуганных бойцов и доставил их в расположение командного пункта дивизии. Вот такая группа бойцов в количестве около 70 человек была собрана перед моим приходом в штаб дивизии. К ним вышел командир дивизии генерал-лейтенант Иванов, для того, чтобы поговорить и потребовать драться так, как полагается советским воинам. В этот момент под`ехало несколько машин, из одной из них с двумя своими ад`ютантами вышел т. Ворошилов. Заметив группу, и собравшихся около неё командиров, тов. Ворошилов и осведомившись у командира дивизии, который обратился к нему с рапортом осведомился у командира дивизии «что это за люди», после ответа он обратился к бойцам с краткой, но никогда не забываемой речью. Примерное содержание речи было такое: «Вы бойцы армии народного ополчения, армии, которая добровольно выступила на пути немцев и защищает своей грудью колыбель пролетарской революции – город Ленина. Куда вы идёте? Куда отступаете? Вы видите за вами Ленинград. Я уверен, что ни один из бойцов, стоящих в этом ряду не опозорит себя, как предатель трудящихся, как предатель своей родины, не даст вспомнить о себе, как негодяй».
После речи он обратился к бойцам с вопросом: «Кто из вас, товарищи бойцы, боится смерти, боится своей грудью и честью защищать Ленинград». В ответ на этот вопрос было полное безмолвие. Некоторые из бойцов в строю начали рыдать, а многие закричали «Ведите нас, товарищи командиры». Старший политрук, заместитель начальника политотдела дивизии, тов. Жидков попросил разрешения пойти с этой группой бойцов на линию фронта, где в это время шли жестокие бои и, как я слышал потом от очевидцев, эта группа дралась особенно упорно и дольше всех держала свой рубеж южнее Красногвардейска. Многие из них погибли смертью храбрых, но, действительно, ни на шаг не отступили. И если себе представить, что всего в трёх километрах шёл бой, что свистели пули, рвались снаряды, мины, а полководец наш Ворошилов был там с нами, он не оставался где-то в далёком тылу, он, лично, в это время ездил по частям и подразделениям, многие его видели, его приветствия воодушевляли бойцов и там, где нехватало оружия, где нехватало техники ленинградские пролетарии, бойцы народного ополчения не уходили, а своей грудью, своим телом преграждали путь врагу и не пустили его в Ленинград.
10-го сентября 1941 года под натиском танковых соединений, артиллерии и авиации наш полк также оставил свой рубеж по приказу командования и вышел к колхозу «Новый свет». Перед нами была поставлена задача: с рубежа «Новый Свет», «Торфяной посёлок» мы должны были оборонять левый фланг подступа к Красногвардейску.
11-го и 12-го сентября 1941 года немецкие части непрерывными атаками теснили нас назад, прижимая к району кладбища Красногвардейска и вынудили к последующему отступлению через Большое Замостье и Малое Замостье в район деревни Романовки, где по берегу реки Ижоры были трудящимися воздвигнуты укреплённые рубежи, противотанковые рвы, долговременные укреплённые точки. На этом рубеже мы задержались 4 дня.
Перешедшие в наступление на Ленинградском фронте немецкие войска с 10-го сентября, намеревавшиеся с хода, штурмом захватить Ленинград, встретили ожесточённое сопротивление наших кадровых частей и дивизий народного ополчения. Однако под натиском превосходящих сил противника наши части отступили к Ленинграду. Последний рубеж, на котором задержался наш полк и наша дивизия, был город Пушкин и в частности Александровский парк и Александровский дворец. Парк и дворец оборонялись остатками нашего полка с 14-го по 17-е сентября 1941 года и только после того, когда город Пушкин был почти полностью занят немцами, а наши штабы и тылы отошли в расположение городской черты и району Шушары, когда прекратилась доставка нам боеприпасов и продовольствия и не было возможности эвакуировать раненых, нам пришлось покинуть парк и дворец, пробиваясь в направлении к Шушарам через кольцо немецких войск, блокировавших нас. До самого последнего часа, совместно с нашими остатками полка с бойцами и командирами находился заместитель начальника политотдела дивизии тов. Жидков, который при прорыве из Пушкина был тяжело ранен в обе ноги и грудь, вынесен на руках и эвакуирован на паровозе со станции Шушары в Ленинград. Здесь уместно сказать, с моей точки зрения, что Пушкин мог бы быть удержан нами при условии, если бы бывшее командование 2-й гвардейской дивизии во главе с полковником Трубачёвым, начальником политотдела Рудаковым и начальником штаба дивизии Александровым не проявили растерянности. Связь между остатками полков ещё с 12-го сентября была порвана и не была налажена до 18-19 числа, поэтому каждая группа действовала самостоятельно, не зная, кто и где действует, из-за чего были случаи столкновения своих же групп при отступлении дивизии из района Гатчины через деревню Романовку, Горки, Вилози, Онтолово, Слуцк, во-вторых: тылы самовольно покинули места расположения и перебазировались на окраину города, на Международный проспект в район дворца Советов, чем лишили ещё дравшиеся передовые подразделения средств борьбы (патроны, боеприпасы, пища и др.), и в 3-х: несмотря на то, что почти полностью сохранилась рота разведки при штабе дивизии, начальник штаба Александров не имел никакого представления о том, какими силами действует враг, где он сосредоточил основное направление удара. В первые дни, когда возобновилось наступление немцев, представители штаба, не разобравшись как следует с обстановкой, панически убегали из расположения полка, боясь за свою личную судьбу. Благодаря такому настроению только в одно утро 14-го сентября 1941 года наш полк потерял около 200 человек, получив команду занять станцию и посёлок Александровка и удерживать её тогда, когда там в это время в течение 2-х суток сидел немецкий гарнизон. 17-го сентября в ночь остатки нашего полка пробились из Пушкина и вышли в расположение Шушар, где в это время размещался штаб дивизии. Эти остатки насчитывали всего 36 бойцов и одного командира в моём лице. Установив связь со штабом, я получил приказание собрать остатки полка для нового наступления на посёлок Александровка. Перед нами стояла задача вышибить немцев из Александровки и удержать её до подхода основных сил. Выполняя приказ командира дивизии, я, как оставшийся в полку старший командир, послал приказание помощнику командира полка по материальному обеспечению Гутину выставить к утру сто человек бойцов, т.е. собрать всё что было возможно и всё что только могло быть боеспособно.centralsector.narod.ru
Ожидая подхода подкрепления, я ночью с группой бойцов в 3 человека отправился в разведку за Шушары в направлении Пушкин-Александровка для того, чтобы лично убедиться в возможности подхода моей группы для удара по Александровке. Около 4-х часов утра мы наткнулись на немецкий патруль и в завязавшейся перестрелке я был ранен. Командование было передано мною прибывшему из тыла работнику . . . . . отдела мл. лейтенанту Васильеву, а сам я был эвакуирован в госпиталь.
В октябре мес. 1941 года кончился срок излечения после ранения.
Руководство завода, зная о моём пребывании в госпитале, возбудило ходатайство перед штабом фронта о моём откомандировании на завод. На основании решения военсовета фронта за № 00300 от 29/IX-41 года, по выздоровлении, Горвоенкомат направил меня в распоряжение завода.
<...>

* * * * * * * * * *

ЦГАИПД, фонд 414, опись 3, дело 1199 [неозаглавленная рукопись чернилами]

<...> Командование дивизии поставило перед полком задачу одн[им] из подразделений выступить в предпо[лье] для борьбы с подвижными соединени[ями] врага. Полк поставил такую задачу 2[то ли 1 исправлено на 2, то ли 2 на 1 - А.Т.]-му батальону нашего полка, котор[ым] командовал Ст. лейтенант Грунев - коммунист, бывш. Пом. нач. шта[ба] МПВО завода 189. 20-го августа, в [ночь] на 21-е батальон на марше вошел в соприкосновение с противником на подст[упах] к д. Б. Туганицы Красногвардейского района и командир батальона прин[ял] решение атаковать врага. В принятом решении крылась глубокая ошибка, приведшая к гибели почти всего батальона. Еще неумелая разведка встретив противника не разобралась в его численности, вооружении и точном расположении.
Развернутый полукольцом батальон попал с флангов под огонь и действие танковой группы врага, а его мотопехота искусно маневрируя увлекала наши боевые порядки за собой на юг. Сражение, начавшееся 20-го августа 41г. ночью, продолжалось весь день 21 августа и закончилось лишь 22-го во второй половине дня. Прекрасно дрались балтийцы. Не страшась врага, они поднимались по первому зову в атаку и с криками "За Сталина!", "За Ленинград" и с винтовками наперевес в полный рост, бросались на врага. Смертью героев пали в этом бою зам. командира политрука 1-й роты Сергей Львов - кандидат партии, лучший разметочный мастер Корпусного цеха, потомственный балтиец; Парторг роты - разметчик Корпусного цеха - Евсей Палкин, боец Голубовский, клепальный мастер - боец Иванов, политрук 1-й роты - инженер цеха №2 - Киркиж и другие.
Вспоминается такой боевой эпизод: 21-го августа во второй половине дня немцы предприняли решительную атаку с флангов, чтобы зажать наши подразделения и уничтожить. Поддержанные 7-ю тяжелыми и средними танками они ринулись на расположение батальона. Бойцы дрогнули, танки врага были страшны, тогда Комбат Грунев Н.В. уже дважды раненый, почти с оторванной кистью левой руки, поднялся во весь рост и призывая бойцов не отступать с возгласом "За родной Ленинград"! "За наших детей и жен!" увлек бойцов в контратаку. Грунев погиб, но 2 танка врага пылали на поле боя, сотни вражеских трупов навеки остались на ленинградской земле и атака была отражена.
Дорого обошлась и нам эта первая встр[еча] с врагом. Многие из состава батальона не вернулись в строй, но это была боевая школа и окончательная борьба со страхом перед "непо[б]едимыми" и танкобоязнью. 21-ое августа было началом страдной деятельности и для всего нашего полка.
Противник рвался к городу и во что бы то ни стало стремился овладеть важным пунктом нашей обороны - Красногвардейском. Отказавшись от попыток ворваться в Гатчину с запада или юго-запада, к 24/VIII-41г. значительная вражеская колонна вырвалась на шоссе Сиверская, Пижма, Гатчина и ринулась к городу. Командование дивизии поставило нашему полку задачу оседлать \шоссейную/ дорогу у д. Пижма и сковать вражескую группировку. 26/VIII.41г. у деревни Пижма начался жаркий бой. Полк наш схода атаковал противника, оседлала шоссе и столкнул немцев за речку Пижма. В разгар этих боев участок сражений южнее Гатчины посетил т. Ворошилов. Он поставил задачу: "Ни шагу назад! За нами город Ленина!"
Чудеса героизма показали в эти дни трудящиеся нашего района и завода. Численно превосходивший нас враг, вооруженный до зубов в своей неистовой злобе метался из стороны в сторону, выискивая слабину в нашей обороне.
17 дней наш полк сдерживал натиск врага на уч-ке Пижма-Гатчина. 18 танков, две штабных машины, сотни трупов были положены за желание продвинуться вперед хоть на метр. Пленные немцы рассказывали, что ..."синештанные дерутся с невероятным остервенением".
(Синештанными они прозвали добровольце[в] ЛАНО, т.к. большинство наших бойцов бы[ли] одеты в зеленые гимнастерки и синие брюки). <...>
10-го сентября 1941 года немецкие войска подтянув резервы и технику, снова рванулись к Ленинграду. Вражеская авиация тучами повисла над нашими боевыми порядками, громадные соединения немецкой артиллерии и мино[метов] извергали на нас лавины огня, со зловещим скрежетом ползли танки, с крестами на боках, напоминающие омерзительных насекомых. Со слезами злобы, кипучей мести, до последнего патрона, до последнего человека бились наши люди за каждый метр родной ленинградской земли. Но под напором силы вынуждены были оставлять свои позиции отступая все ближе к Ленинграду. С 9-го по 15-ое сентября из строя выбыл в полку почти весь командный состав. Ранен был ком.полка подполковник Васильев, тяжело был ранен Нач.штаба полка капитан Семенов, уполномоч. особого отдела в полку ст. лейт. Христофоров, выбыли из строя оба пом.нач.штаба, Нач. служб - химической, инженерной, арт. и боепитания. Погибли боевые командиры батальонов - Колесников, Кожевников; командиры рот: - Белоконь, Лаврентьев и многие другие. Из за большой потери ком. состава здорово нарушилось управление частями и взаимосвязь между подразделениями. Действовали зачастую порознь не зная соседа слева и справа. Полную растерянность проявило командование дивизии. Не смотр[я] на то, что руководящий состав дивизии полностью сохранился, он не смог навести порядка. Управление полками было потеряно, по трое суток приходилось разыскивать штаб дивизии. Командовал дивизией в это время Герой Советского Союза Полковник Трубачев и нач. штаба дивизии - капитан Александров.
Только Нач. политотдела дивизии Ст. политрук т. Рудаков был нашим лучшим другом и советчико[м]. Сам гигантс[кого] роста, бесстрашно являлся на поле боя как по щучьему велению и ободрял людей. По причине этой же общей растерянности 18/IX.41г. был оставлен г. Пушкин. Остатки нашего полка, задержавшись в Александровском дворце [и] парке отбивали все попытки врага проник[нуть] в город. Мы установили связь с другими оставшимися подразделениями, но устан[овить] связь со штабом дивизии не могли. Где он был - нам было неведомо. Когда же иссяк запас боеприпасов (в пулемета[х] не оставалось ни одной ленты), за пояса[ми] по гранате, а в карабинах и винтовках по обойме патрон, не евшие в течение трех суток, мы покидали г. Пушкин выбиваясь из замкнувшегося кольца. К исходу 17/IX.41г. из боевого состава н/полка осталось всего 93 человека и я, единственный из командного состава.
Путь отступления из под Гатчины н/полком проходил через колхоз Новый Свет, д. Большие и Малые Замостье, Романовку, Горки, Вилази, Слуцк, Пушкин на Шушары.
Ночью с 17-го на 18/IX при вых[о]де из Пушкина я был ранен, отправлен в госпиталь, а из госпиталя отозван на завод по решению В.С. Ленфронта №00300 от 29/IX.41 года.

Политрук [Подпись]

Лебедь Анатолий Назарович, бывш. секретарь партбюро 3-го СП 2-й гвардейской дивизии ЛАНО.
28/III-44г.

Архивные материалы

Полные тексты

Главная страница

Сайт управляется системой uCoz