|
"Они ушли в ополченцы... "
СПб.: Logos, 2007
Составитель Н. П. Андреева. В данной книге
приведены рассказы студентов и учащихся средних учебных заведений Санкт-Петербурга
на основе интервью, взятых у ветеранов Ленинградской армии народного ополчения.
стр. 14-19
"НАС ЛИШЬ ГОРСТКА ОСТАЛАСЬ"
Посвящается однополчанам 1-ой Кировской дивизии
Нас немного осталось,
Нас до ужаса мало,
Тех, кого в сорок первом
Война повстречала,
Мы из юности сами
Ей навстречу шагнули
Под снаряды и мины,
Под бомбы и пули.
Не в слезах подневольно,
С воем в военкоматы,
А ушли добровольно
Из студентов в солдаты.
Все в обмотках романтики
(Нет сапог у державы),
В грязь траншей и окопов,
В бой жестокий и правый.
Кто погиб безымянный
В придорожном кювете,
Кто скончался от раны
В полевом лазарете.
Не схоронен - присыпан
(Всем могил не хватало),
И романтика с хрипом
В бинтах умирала.
Вспоминала про маму.
Без сознанья в бреду
Повторяла упрямо:
"Жди меня, я приду".
Тише голоса звуки,
Потускнел небосвод,
И костлявые руки
Смерть на плечи кладет.
Губы шепчут устало:
"Нам немало досталось,
Нас до ужаса мало,
Нас лишь горстка осталась".
1997 год, Александр Клейн, ополченец 3-го полка 1-ой Кировской дивизии.
Скончался в 2004 году.
"НАМ НЕМАЛО ДОСТАЛОСЬ..."
(Смирнова Александра Николаевна)
Эти стихи передала мне Смирнова Александра Николаевна, у которой я брала
интервью в ее очень уютной квартире, где она проживает со своей дочерью.
За чашкой чая я узнала от нее много интересного и о самой Александре Николаевне,
и о ее друзьях-однополченцах, которые с первых дней войны ушли добровольцами
на фронт.
...Она лежала в канаве в расположении взвода, истекая кровью и корчась
от боли. Казалось, что эта боль сводила с ума. Тяжелое ранение не давало
покоя, заполняя душу безудержным страхом. "Я хочу жить... Мне же
всего девятнадцать... Я не могу умереть сейчас..." Это было утром
13-го августа 1941 года. Комсомолка с 1937-го года, Саша не могла бездействовать,
когда ее город и Родина находились в опасности. Сразу после решения командования
и партийных органов Ленинграда о создании добровольческой армии она по
зову Родины и велению сердца подала заявление в начавшую формироваться
1-ю Кировскую дивизию. Это было первое ополчение не только в городе, но
и в Советском Союзе. Патриотизм ленинградцев был настолько велик, что
на Кировском заводе, где с 16-ти лет работала Саша, было подано 15 тысяч
заявлений с просьбами отправить их на фронт. Завод выпускал продукцию
для фронта, и поэтому отпустить всех было просто невозможно. Но Саша не
привыкла отступать или сидеть, сложа руки, и добилась зачисления в 1-й
полк.
Уже 4-го июля дивизия перешла на казарменное положение. Формирование прошло
в спешном порядке. Обстановка на фронте обострилась. 9-го июля враг захватил
Псков и устремился к Ленинграду. На его пути не было 2-й линии обороны.
10-го и 11-го июля поэшелонно Кировская дивизия выехала на Лужский рубеж.
Высадились на станции Батецкая Новгородской области. Дальше железнодорожные
пути были разбиты немецкой авиацией. После двухдневного марш-броска под
палящим солнцем с полной выкладкой ополченцы, преодолев не менее 30-ти
километров, заняли боевые позиции. Плохо подобранные ботинки, неумело
намотанные портянки и обмотки причиняли невыносимую боль. К месту назначения
прибыли с кровавыми мозолями. Сашина 2-я рота находилась в 2-х километрах
от станции Передольская, на окраине деревни Щепино. Ее зачислили во 2-й
взвод сандружинницей. Сразу же принялись оборудовать боевые позиции.
На вооружении взвода были винтовки образца 1892 года, один ручной пулемет,
1 автомат у командира взвода и гранаты. Одеты ополченцы были не по форме
военного времени, а в синие диагоналевые брюки (на складах военного округа
не хватало обмундирования). У Саши не было даже санитарной сумки, пришлось
использовать противогазную. В кармане лежала "лимонка", чтобы
в случае угрозы плена взорвать себя.
Необученные, плохо вооруженные, встав плечом к плечу к кадровым частям,
ополченцы-кировцы на месяц задержали продвижение фашистов. Силы были неравные:
"У нас, по словам Александры Николаевны, не было зенитной артиллерии,
прикрытия с воздуха, автоматов и минометов. Фашистская авиация, господствовавшая
в воздухе, поднимала сразу по 40-50 самолетов, их вой леденил душу".
Бомбардировки продолжались часами. Не прекращались минометные и артиллеристские
обстрелы.
Первое боевое крещение взвод получил 21-го июля. Из тыла налетели 2 бомбардировщика
без опознавательных знаков, сбросили несколько бомб и вывели из строя
2 отделения. Изуродованные 18-20-летние мальчики стонали и кричали, мучаясь
от боли. Большинству уже не нужна была помощь... Смертельно раненный,
Владимир Прокудин кричал, прощаясь со своими дочками, провожавшими его
на фронт; Дима Зорин с оторванными ногами кричал и просил о помощи; Володя
Иванов бежал, зажав живот руками... Боря Аринушкин, Володя Морев, Валентин
Георгиев были мертвы. Всех похоронили на сельском кладбище в деревне Теребони,
где располагался медсанбат и редакция дивизионной газеты "За Советскую
родину". Секретарем редакции был заводской поэт Н.Новоселов. После
войны он стал членом Союза советских писателей, издал сборник стихов.
В одном из них, написанном на Лужском рубеже в июле 1941 года, есть такие
слова:
"... Мой друг хрипит, растерзанный снарядом,
С зажатою ромашкою в руке.
Мне не помочь ему, он умирает..."
В конце июля на нашем минном поле подорвалась машина с советскими разведчиками,
возвращавшимися из глубокого тыла (у командира взвода разведки не было
схемы минных полей). На рассвете прогремел взрыв такой силы, что земля
загудела. Когда Саша с командиром взвода К.Ивановым прибежала туда, их
взорам открылась ужасающая картина... Большинство людей погибло. Тяжело
раненные скончались в дороге, не доехав до медсанбата. Похоронили всех
на том же кладбище в Теребонях.
В первых числах августа деревня Щепино опустела. Жители покинули свои
дома и ушли в лес. С 8-го августа фашисты крупными силами перешли в наступление.
После ожесточенных боев с превосходящими вражескими силами ополченцы оставили
деревни Угороды, Любинец, Уномер, так как нависла угроза окружения.
Из записки погибших героев: "Нас было пятеро, все комсомольцы. Ваня
и Гриша погибли час назад. Мы переползли в церковь, чтобы больше уничтожить
фашистов. Осколком убило Диму, остались с Евсеем Сибиряком. Стояли до
конца. Убило Евсея. Осталась последняя граната, руки перебиты, зубами
выдергиваю чеку, прыгаю в немцев. 10 августа 1941 г. Мих. Петров".
Александра Николаевна вспоминает: "Рано утром 13 августа на наши
окопы приползли 3 раненых ополченца из полковой школы, которая стояла
впереди нас на 2-3 километра. Они сказали, что все погибли, никого не
осталось, немцы скоро будут тут". Саша перевязала их и разместила
в сарае на окраине деревни. Неожиданно налетела немецкая авиация, спалила
деревню дотла и начала бомбить позиции 2-й роты. Летали на "бреющем"
полете; улетала одна "волна", прилетала - другая. Затем начались
артиллерийский и минометный обстрелы. Саша сидела с ранеными в сарае,
они не отпускали ее. Выждав момент, она переползла в блиндаж командира
роты и доложила о трех спасшихся ополченцах из полковой школы. Но командир
приказал ей немедленно возвращаться во взвод, а "раненые пусть сами
выбираются - транспорта не будет". Выполняя данный приказ, Саша поползла
по канаве в расположение взвода. Не доползла. Была ранена. "Кругом
все горело, грохотало, а мои ребята из 2-го взвода уже вели бой с фашистами,
которые вплотную подошли к окопам. Позднее я узнала, что 2-я рота, приняв
неравный бой, погибла, прикрывая отход 1-го батальона. Истекая кровью,
без перевязки, где ползком, а где перебежками, я добралась до реки Луги
(примерно 3 километра). К счастью, там оказались отступающие ополченцы.
На бревне переправили через Лугу".
На опушке леса Сашу подобрали и перевязали. Но самолет-разведчик навел
бомбардировщиков. По словам Александры Николаевны, "лес гудел, земля
дрожала, слышались стоны и крики. Девочки-сандружинницы засунули ее голову
под вывороченное дерево. Когда бомбежка прекратилась, из винтовок и шинелей
сделали носилки и понесли ее. Несли всю ночь. Без карты, без компаса,
наугад, не зная, куда выйдут".
Только 16-го августа, через три дня после ранения, со станции Оредеж Сашу
привезли в Ленинград на последнем эшелоне. Так, через месяц после начала,
закончилась ее служба в ополчении.
Следующие две недели Саша находилась в больнице имени Карла Маркса, и
именно там она узнала страшное известие: "Враг у ворот Ленинграда".
Сразу после окончания лечения девушка вернулась на Кировский завод в дерево-модельный
цех. К тому времени линия фронта находилась всего в четырех километрах
от стен завода. Зима 1941-1942 годов стала самым страшным временем за
весь период войны. Город подвергался постоянному прицельному обстрелу.
А голод унес тогда 80% работающих. Чудом Саша осталась жива.
С тех пор прошло 65 лет. Сейчас Александре Николаевне 84 года, но она
так же энергична и решительна, как в свои юные годы. Это удивительная
женщина - с доброй, открытой и чистой душой, всегда готовая прийти на
помощь в трудную минуту. Ее не смогли сломить пережитые трудности и потери.
С 1965 года и по сей день Александра Николаевна состоит в Совете ветеранов
Кировской дивизии народного ополчения. Она награждена медалями "За
оборону Ленинграда", "За доблестный труд в Великой Отечественной
войне", двумя знаками Советского комитета ветеранов войны, а также
за военно-патриотическую работу. Но при этом Александра Николаевна грустно
опускает глаза, вспоминая тех, кто не дожил до заслуженной награды. Ценою
многих тысяч жизней ополченцы-кировцы выполнили свой долг перед Родиной.
А оставшиеся в живых с честью и достоинством пронесли по жизни бессмертное
имя "Ленинградский ополченец".
Шилова Нина, СПб ГИПСР
|