Н.С. Яблонский

О ВОИНАХ-ДОБРОВОЛЬЦАХ 56-го ИСТРЕБИТЕЛЬНОГО БАТАЛЬОНА

В Доме ученых в Лесном отмечалась жизненно важная для Ленинграда дата: день полного освобождения города от вражеской блокады. В зале собрались политехники-блокадники, выдержавшие страшные испытания огнем, холодом и голодом, ветераны Великой Отечественной войны, защищавшие город на переднем крае, многие прошагавшие фронтовыми дорогами всю войну. Вспоминали, как, несмотря на голод и холод, в институте работали мастерские, лаборатории, делая все возможное для фронта, для Победы. Говорили о работе в госпитале ЭГ1116, размещавшемся в главном здании института, как заботились о детях, оставшихся в блокадном Ленинграде, про новогоднюю елку в Доме ученых для детей в страшную первую блокадную зиму. С большой теплотой и благодарностью вспоминали о врачах институтской поликлиники К.В. Снесской и Т.В. Поповой, которые всегда с большой самоотверженностью оказывали любую медицинскую помощь занедужившим политехникам.
Слушая воспоминания о суровых днях блокады, захотелось поделиться мыслями о защитниках города политехниках-добровольцах 56-го истребительного батальона и испытаниях, которые им пришлось выдержать в первую блокадную зиму.
24 июня 1941 года СНК СССР принял Постановление "Об охране предприятий, учреждений и создании истребительных батальонов", а 25 июня этого года ГК ВКП(б) принял решение об организации таких батальонов в Ленинграде. Партийный комитет института приступил к формированию 56-го истребительного батальона 15 июля, на другой день после отправки на фронт 3-го стрелкового полка 3-й Фрунзенской дивизии армии народного ополчения, который дислоцировался в студенческом городке на Лесном проспекте. В составе полка была рота политехников. Личный [178] состав батальона комплектовался в основном из числа студентов института, работающих на строительстве оборонительных сооружений в районе ст. Белоостров, которые подали заявления о добровольной отправке на фронт.
Во второй половине июля 1941 года в политехническом институте батальон был сформирован. Он насчитывал около 200 человек, большую часть составляли студенты института, были также преподаватели и сотрудники. Командиром батальона назначили кадрового пограничника, кавалера ордена Боевого Красного Знамени старшего лейтенанта Леонида Николаевича Чечурина. Он оказался тоже политехником, в свое время учившимся на рабфаке института. Батальон был в подчинении командования пограничных войск Северо-Западного пограничного округа. К 21 июля 1941 года в Ленинграде и пригородах действовало около 90 истребительных батальонов, объединяющих около 19 тысяч человек.

Командир 56-го истребительного батальона
старший лейтенант Чечурин

О боевом пути 56-го истребительного батальона было рассказано в сборнике "Боевой путь воинских формирований политехнического института в годы Великой Отечественной войны", вышедшем в 1993 году под редакцией В.Г. Манчинского. Батальон, как известно, после кратковременной, но интенсивной учебы в конце августа был направлен к линии фронта в г. Урицк. Здесь из трех истребительных батальонов Выборгской стороны и батальона политехников была образована 1-я отдельная комендатура зоны заграждения и охраны войскового тыла 42-й армии. Все бойцы получили летнее военное обмундирование: хлопчатобумажные гимнастерки, брюки, сапоги и шинели.
Комендатура имела линейные и резервную заставы, комендантский взвод. Студенты-политехники смешались с рабочими и служащими заводов. Резервная застава и комендантский взвод в основном состояли из политехников. Часть политехников оказалась на командных должностях: Л.П. Гнедин, И.А. Зайцев, А.А. Бабанов, И.Н. Звездин, В.Н. Гусев, К.В. Фелисов и другие. Подразделения комендатуры развернулись за передовыми частями вдоль линии фронта, образуя заслон от проникновения вражеской агентуры в тылы [179] армии и в Ленинград. Как добровольческое формирование комендатура не состояла на воинском довольствии, а была на рабочем снабжении, т. е. бойцы комендатуры получали снабжение такое же, как и рабочие Ленинграда. 18 июля 1941 года в Ленинграде была введена карточная система снабжения населения. А враг рвался к Ленинграду.
20 августа 1941 года на предприятиях города и в учреждениях было сформировано 150 отрядов народного ополчения, рабочих батальонов. Шла их подготовка к уличным боям. В Ленинграде строились доты и дзоты, сооружались баррикады, а в южной части города - огневые точки. 26 августа началось срочное сооружение Пулковской оборонительной позиции, как тылового рубежа Красногвардейского (Гатчинского) укрепрайона.
2 сентября 1941 года в Ленинграде состоялось первое снижение норм выдачи хлеба. Рабочие и ИТР стали получать по 600 г, служащие - 400 г, а иждивенцы и дети до 12 лет - 300 г. С 6 сентября хлеб стали выпекать с добавлением от 15 до 33 % различных примесей. Мы, бойцы комендатуры, этого как-то не заметили. 8 сентября пал Шлиссельбург. Замкнулось кольцо блокады. В этот день город был подвергнут жестокой бомбардировке. Из г. Урицка, где несла службу резервная застава, мы наблюдали, как горели продовольственные Бадаевские склады. Погибло 500 тонн сахара и жиров. Это осложнило положение блокированного города. Уже 11 сентября состоялось второе снижение норм выдачи хлеба (рабочим - 500 г, служащим - 300 г, иждивенцам - 250, детям - 200 г). Теперь связь с Большой землей могла осуществляться только через Ладожское озеро.
В ночь с 12 на 13 сентября г. Урицк подвергся первому артиллерийскому обстрелу. Снаряды рвались в районе станции Лигово. 13 сентября обстрел продолжился. Во второй половине дня передовые части противника подошли к станции Лигово и Урицку. Резервная застава, поднятая по тревоге, заняла боевой рубеж, перерезав шоссейную дорогу из Лигово в Ленинград. Бойцы находились в индивидуальных окопчиках и пережили массированный артиллерийский обстрел. Снаряды рвались и спереди и сзади. Многие из них, как вспоминается, не рвались. Вечером перед цепью бойцов заставы, проверяя занятые позиции, проскакал на коне начальник резервной заставы, бывший член парткома института доцент электромеханического факультета Леонид Павлович Гнедин. Ночью был получен приказ оставить занятые позиции и отходить в Ленинград. Застава собралась в районе поселка Кленово. Там во время минометного обстрела был убит бывший [180] студент, окончивший 3-й курс металлургического факультета, Николай Кафырин, помощник командира комендантского взвода. Был тяжело ранен студент 4-го курса энергомашиностроительного факультета И.Г. Смелянец.
16 сентября фашистские войска вышли к Финскому заливу между Стрельной и Урицком и отрезали части 8-й армии, где оказалась и часть застав нашей отдельной комендатуры. Отступая с боями в направлении Петергофа, личный состав наших застав на корабле был затем переправлен в Ленинград.
Последующие дни сентября шли ожесточенные бои в районе г. Урицка и на Пулковских высотах. 26 сентября фашисты, не сумев с ходу взять Ленинград, перешли к обороне.
1-й отдельной комендатуре был определен участок зоны заграждения на правом фланге Ленинградского фронта: угольная гавань - Сызранское шоссе (ныне проспект Гагарина). Бойцы комендатуры теперь несли службу, как на границе. На заставах ежедневно в 20.00 проводился боевой расчет. Начальник заставы или его помощник объявлял характер и состав наряда, назначал старшего наряда, место действия и время выхода на службу. Отправляя дозоры, секреты, наряд КПП (контрольно-пропускной пункт), начальник заставы, его помощник или политрук ставили задачу, которую повторял старший наряда. Вдоль участка ходили дозоры, по мере необходимости выставлялись секреты. Работали два КПП: на Московском проспекте недалеко от теперешнего парка Победы и на Стрельнинском шоссе у Красненького кладбища. Люди, техника и транспорт пропускались только через КПП после проверки документов.
1 октября произошло третье снижение норм выдачи хлеба рабочие и ИТР - 400 г, остальным - 200 г). Естественно, ухудшилось также снабжение другими продовольственными товарами. В октябре появились случаи заболевания и смерти от истощения. По официальным данным уровень смерти в этом месяце в городе превысил довоенный в два раза. Как уже говорилось, бойцы комендатуры находились на рабочем снабжении, и всякое снижение норм сказывалось на нашем быте. Но мы, добровольцы, обеспечивались денежным довольствием. Рабочие и служащие заводов получали среднюю заработную плату, а студентам выплачивали по 300 рублей в месяц. Начфином в комендатуре был назначен бывший студент 4-го курса инженерно-экономического факультета Б.Ф. Веселовский. Так было до ноября 1941 года. Но на деньги покупать было нечего, и полученные суммы бойцы, как правило, сдавали в фонд обороны. [181]
Город непрерывно подвергался артобстрелам и бомбардировкам. От артиллерийских обстрелов доставалось и нам. В ноябре вдруг резко похолодало. Последние корабли, эвакуирующие ленинградцев и подвозившие через Ладожское озеро продовольствие в город, пробивались через льды. Вскоре плавание по Ладоге стало невозможным. Озеро замерзло. 13 ноября, а затем 20 ноября произошло четвертое и пятое (последнее) снижение норм выдачи хлеба. Теперь рабочим полагалось 250 г, а всем остальным категориям - 125 г хлеба. В целях экономии были узаконены примеси к выпекаемому хлебу. На хлебозаводах использовались отруби, мучная пыль, жмыхи, солод, рисовая лузга, вытряски из мешков и даже пищевая целлюлоза. Вот и мы, добровольцы, получали на день кусочек черного тяжелого хлеба и каждый был вправе использовать этот "паек" в течение суток.
Обмундирование, как уже говорилось, было летнее и с похолоданием как-то утеплялись. Дозоры по охраняемому участку ходили в любую погоду. Особенно трудным был продуваемый всеми ветрами участок на правом фланге, в районе Угольной гавани. На Стрельнинском шоссе КПП постоянно находилось под обстрелом. Здесь впереди участка и позади стояли наши артиллерийские батареи. К Красненькому кладбищу по железной дороге подъезжали моряки из района Угольной гавани с орудиями, установленными на платформах. Они давали несколько залпов по фашистам и уезжали. Фрицы, очухавшись, открывали ответный огонь, и нашим нарядам на участке и на КПП доставались фашистские "гостинцы".
Наряд на КПП укрывался в вырытых рядом щелях. Будка КПП дважды при артобстрелах переворачивалась. В этом районе погибло несколько наших бойцов: Кроль, Дунаев, сержанту Смирнову осколком снесло полголовы. Были раненые (С.С. Шур и др.). Во время одного из таких обстрелов снаряд попал в землянку, где располагалась одна из застав. Несколько солдат заставы получили ранения.
Жили в землянках, в подвалах кирпичных домов. Обязательным атрибутом жилья была большая печка из металлической бочки. Топили дровами, полученными при разборке деревянных домов. В лютую стужу, вернувшись из наряда, огромным удовольствием была возможность обогреться, обсушиться.
В декабре и особенно в январе морозы доходили до отметки ниже - 30°С. А на КПП был один "рабочий" комплект валенок. Очередной наряд снимал сапоги и влезал в промерзшие валенки. Особенно трудно было, замаскировавшись, сидеть в секрете на правом фланге участка на льду Финского залива. Мороз и ветер делали свое пагубное дело. [182]
Наши бойцы, чтобы увеличить свой паек, ползали под обстрелом на заснеженные, замерзшие поля к переднему краю и собирали кочерыжки капусты. Во время такого занятия был ранен Ю. Шкатов - бывший студент металлургического факультета, тяжело ранен А. Назаров. Кочерыжки - "хряпу", как их называли, долго-долго варили. Вкусное было блюдо! Где-то добывали жмыхи, "дуранду". Ели, а потом мучались. Пили воду, опухали. Поварами на кухню для близрасположенных подразделений были выделены наши бойцы: В. Соловьев - бывший студент энергомашиностроительного факультета и Л. Якимов - студент металлург. Но варить-то кроме "хряпы" нечего. Эти ребята, хотя и были у кухонных котлов, претерпевали лишения вместе с другими бойцами. Окончив войну, они вернулись в институт и успешно его закончили. Помню, как кормили макаронным супом: в котелок вливался черпак горячей воды, в которой варились макароны, и добавлялись несколько предварительно взвешенных на весах макаронин. Иногда добавлялось кокосовое масло.
Вспоминается одно из дежурств на кухне. Принесли ящик макарон. Пришел врач и обнаружил в макаронах стекло. Врач запретил пускать эти макароны в пищу. Их надо было уничтожить. А у кого могла подняться рука, чтобы уничтожить такой продукт?! Мы спрятали эти макароны, а вечером их отварили, бросили на противень, смазанный остатками кокосового масла, поджарили и устроили праздник: пригласили бойцов, которые оказались поблизости, и все съели. От стекол никто не пострадал. Все обошлось благополучно.
Однажды в районе КПП на Стрельнинском шоссе снарядом убило лошадь. Солдаты быстро ее освежевали, раздали. Нашим ребятам достались потроха. В недостроенном доме эти потроха сварили под руководством студента-металлурга Е. Цая. Объевшись, "счастливцы" не смогли идти в наряд. Нужна была замена. Хорошо, что это произошло однажды и осталось без дальнейших последствий.
Болели дистрофией. Некоторых бойцов отправляли в стационар в Медвежий стан. Так, туда были направлены Я. Карасик, С. Страковский - бывшие студенты энергомашиностроительного факультета. Студент-механик А. Смирнов и студент-металлург В. Захаров попали в госпиталь. Были и другие бойцы, отправленные на поправку. Некоторые их них вновь возвратились в свою часть (А. Смирнов), но чаще они оказывались в других частях (Я. Карасик, В. Сенькин и др.). В. Захаров умер в госпитале, здесь же после ранения скончался А. Назаров. [183]
Вспоминается, как в лютую стужу я сопровождал политрука А. Ульянова при проверке дозоров. Бойцы несли службу добросовестно. Правда, иногда бойцам, вернувшимся в зимнюю стужу из наряда, дежурному по заставе приходилось помогать разряжать оружие.
К сожалению, не все бойцы комендатуры, бывшие студенты, выдержали тяжелые испытания в первую блокадную зиму. На одной из застав наш боец-доброволец и другой в комендантском взводе не выдержали физического и психологического перенапряжения и покончили жизнь самоубийством. Не хочется называть фамилии этих ребят, чтобы не тревожить память их родственников. Горячие патриоты, добровольно вставшие в ряды защитников города, а вот так бесславно ушли из жизни.
В январе бойцы комендатуры из подвалов стали перебираться в первые этажи кирпичных зданий. Здесь приходилось ставить печи, плиты. Мастера находились свои. Плиты, каркасы печек, кирпич брали из разрушенных деревянных домов. Кстати, первые 13 дней января 1942 года населению не выдавалось никакого продовольствия, кроме блокадного хлеба. Мы оказались в аналогичном положении.
25 декабря 1941 года произошло первое повышение норм выдачи хлеба, а 24 января 1942 года - второе. Теперь рабочим полагалось 400 г, служащим - 300 г, детям и иждивенцам - 250 г. Это было так мало, что мы как-то не заметили. С 11 февраля норма выдачи хлеба для рабочих увеличилась до 500 г. Ладожская трасса наращивала темпы перевозок.
Несмотря на все трудности службы в первую блокадную зиму, многие бойцы-политехники 56-го батальона подавали заявления о вступлении в Коммунистическую партию. Мы твердо верили в нашу победу и хотели коммунистами защищать от фашистов город Ленина. Рекомендации для вступления в ВКП(б) давали комсомольская организация (почти все студенты были комсомольцами) и наши старшие товарищи, члены партии И.А. Зайцев, А.А. Бабанов и другие.
Бойцы 56-го истребительного батальона дожили до середины февраля 1942 года, превозмогая все тяготы первой, самой жуткой блокадной зимы. В феврале на базе остатков 106-го Таурагского пограничного отряда, отходившего с боями из Литвы, был сформирован 106-й пограничный полк. В него вошли четыре отдельных комендатуры зоны заграждения. Появились пограничники-ханковцы. Только теперь с 15 февраля 1942 года бывшие бойцы батальона были поставлены на армейское довольствие, получили [184] зимнее обмундирование и были вооружены отечественным оружием. Полк продолжал службу охраны зоны заграждения, имея два батальона в Ленинграде и один на Ораниенбаумском пятачке.
Закончить рассказ хочется одним эпизодом, связанным с добровольческим формированием. В ноябре 1941 года Верховный главнокомандующий издал приказ о том, чтобы прекратить выплату денежного довольствия добровольцам, а после окончания войны выдать им среднюю зарплату за четыре месяца.
После войны, нас, бывших бойцов 56-го истребительного батальона, в 1946 году вернулось в институт около 50 человек. Наши товарищи из других заводских истребительных батальонов, которые, как и мы, служили в 1-й отдельной комендатуре, сообщили нам, что во исполнение Приказа главнокомандующего, они получили на своих заводах положенную добровольцам зарплату за четыре месяца. Мы обратились к главному бухгалтеру института М.А. Кривелю. Но он нам ответил, что нет такой статьи в бюджете института, по которой нам можно было бы выплатить, как положено по 300 рублей за четыре месяца. Пошли к директору института [185] Константину Николаевичу Шмаргунову, который посоветовал нам обратиться в суд. [Это означает, что он хотел заплатить, но имел возможность сделать это только с помощью суда - А.Т.] Мы нашли товарища, который собрал от истцов все необходимые документы, подтверждающие, что мы добровольцы, оформил дело и подал от нашего имени иск в суд. Состоялся народный суд Выборгского района Ленинграда. На первое назначенное заседание суда все 50 истцов явились, а представитель ответчика не пришел, не пришел и на второе. Судья - сам еще в армейской гимнастерке - решил вести заседание суда без ответчика. Суд решил удовлетворить иск добровольцев и обязал институт выплатить им в соответствии с приказом Верховного главнокомандующего за четыре месяца по 300 рублей. И эти деньги нам, ходившим в армейском обмундировании, были очень кстати.
Замечу, что впоследствии из бывших добровольцев бойцов и командиров 56-го истребительного батальона на преподавательской работе в институте трудились 10 человек. Это профессор, кандидат технических наук И.А. Зайцев, профессор, кандидат технических наук А.А. Бабанов, профессор, кандидат технических наук В.Н. Гусев, профессор, доктор технических наук К.П. Селезнев (проработавший десять лет ректором института), профессор, доктор технических наук А.Х. Уразгильдеев, доцент, кандидат технических наук С.А. Анисимов, доцент, кандидат технических наук Н.С. Яблонский, профессор, кандидат технических наук А.А. Смирнов, доцент, кандидат технических наук И.Г. Кручинин, доцент, кандидат технических наук А.Я. Кочкарев. [185]