На 22 июня назначался матч-реванш. Всем нам выдали новую форму и у меня в палатке, в головах топчана, хранились новые бутсы, гетры, трусы и футболка.
Мы, футболисты и болельщики, с нетерпением ждали воскресенья.centralsector.narod.ru
17 июня, перед закатом солнца раздалась команда "В ружьё"! Через несколько минут вся полковая школа походным строем "пылила" в направлении на Запад.
Поздно ночью остановились в лесу, а утром ставили палатки и готовили из концентратов на кострах армейский завтрак. По слухам, мы в составе всей 90 КСД находились в 7 км. от границы с Восточной Пруссией, близь реки Неман.
19 и 20 июня валили лее, разделывали на брёвна для накатов НП, КП и других сооружений.
Обыкновенно начался субботний день 21 июня, но вскоре нас вызвали по тревоге, дали 1,5 часа на обед. Вкусным был суп-пюре гороховый и пшённая каша из концентратов.
Несколько раз по дорого проносились "эмки" в сторону границы и обратно, вызывая наши недоумения.
Стояла сухая, жаркая, безоблачная погода. Полковую школу отводили снова на Восток. Через 15 км на небольшом возвышенном месте было приказано занять оборону. Нам, сержантам, нужно было составить "стрелковую карточку" с расположением огневых средств отделений, наметить сектора обстрела, ориентиры для дневной и ночной стрельбы, установить наблюдения. С большой неохотой, уставшие в походе, курсанты начинали отрывать ячейки для стрельбы "стоя".
Я своё отделение расположил на отдых за высоткой, в овражке, установил очерёдность дежурства "в обороне", составили оружие в "козлы" и усталые легли спать.
Никто не думал, не предполагал, что это - последняя мирная ночь.
На рассвете меня поднял взволнованным голосом дежурный...
На дороге, на взмыленном коне, сидел старший лейтенант, начальник штаба первого батальона нашего полка и, не дожидаясь моего представления, почти закричал: "Где 1-я пульрота?" Я в недоумении развёл руками, высказал предположение и показал на лес сзади нас, где должен находиться штаб полка.
Старший лейтенант сообщил страшную весть: "Немец по всему фронту перешёл границу, погранзаставы сбиты, наш полк ведёт бой..." Пришпорив коня, он ускакал в направление леса.
Я подал команду "В ружьё!" и выдавил два слова "Друзья, война..."
Кто мог поверить в это...
Ручной пулемётчик Петя Бортников усмехнувшись сказал: "Брехня, товарищ командир, - тактические занятия..."
Но факт оставался фактом: Впереди нас стоял сплошной дым, слышались орудийные раскаты, а высоко в небе шли "косяки" бомбардировщиков.
Прибежал командир взвода лейтенант Шмыгаль. Я никогда его не видел в таком состоянии. Обычно спокойный, всегда уравновешенный, никогда не унывающий, оптимист, на этот раз он был не похож на себя: дрожащий голос, сразу же осунувшееся лицо.
- Всем в оборону, усилить наблюдение, два человека со мной за патронами, я в штаб!
Впереди нас - ровная местность, поросшая кустарником, от границы по дороге, уходящей от нас вправо, бежали фигурки в красноармейской форме, показалось в пыли несколько повозок.
Я послал курсантов Кулакова и Хаблака уточнить обстановку...
Принесли две цинковые коробки с боевыми патронами и я разделил по 22 патрона на винтовку и на 3 магазина для РПД.
Запыхавшись, прибежали Куликов и Хаблак и сообщили, что мотомехчасти противника в 10 километрах.
Мы изготовились в бою. Приказ: "Ни шагу назад"!
Примерно через 30-40 минут впереди нас, по кустарнику, показались цепи немецкой пехоты. Они до сих пор перед глазами. Тёмно-серое обмундирование, без головных уборов, все чубатые, с закатанными рукавами. Идут, как на параде, с автоматами на животах, переговариваясь и улыбаясь друг другу.
Вот остаётся 200, 100 метров, ясно различаем лица...
Следует команда "Огонь!"centralsector.narod.ru
Без преувеличения могу сказать, что кажется, ни одна пуля не пошла мимо. Огонь открыли курсанты полковой школы, которым не хватало недели, чтобы стать младшими командирами. Каждый бил по цели наверняка.
Немецкие цепи залегли и вот слева три отделения поднял в контратаку старший сержант Николай Савкин.
С криками "Ура" курсанты бросились в штыковую. Но здесь ударила немецкая артиллерия. Впервые ребята лежали под плотным артогнём, услышали вой снарядов и свист осколков, увидели поднятую от взрывов землю, [почувствовали] противный запах взрывчатки.
И так до темноты... Ночью тишина.
Сзади нас слышится урчание моторов, по всей вероятности, подходят наши танки. Значит, завтра - ударим, как выразился Петя Бортников: "До Берлина"!
Странное состояние: весь день без еды, а есть не хочется. Привезли наваристый суп, а аппетита нет. Какой-то психологический шок,
Затрудняюсь утверждать, что кто-то в эту ночь уснул, но, всего вероятнее, что многие не сомкнули глаз. Я, например, всю короткую ночь просидел с лейтенантом Шмыгалём на старом могильном холмике и безуспешно пытался развеять его удручённое состояние.
Тяжесть его можно понять...
В Эстонии, в Тарту, у него осталась молодая жена, со дня на день он ждал сообщения о прибавлении семейства.
Лейтенант сидел как-то сгорбившись, осунувшись, весь ушёл в себя. После первого боевого дня его фуражка с красным околышем была прострелена чуть выше звёздочки. В моём отделении погиб Виктор Проскуряков и Лёня Петров, четверых курсантов раненых отправили в тыл.
С рассветом 23 июня наша миномётная батарея открыла огонь по опушке леса, который находился слева нашей обороны и туда же пошли через нас 9 танков БТ-7. Немцы открыли ураганный артиллерийский огонь по всей площади, снаряды рвались везде и, на наших глазах вспыхнули один за другим 7 танков.
Пошла в наступление немецкая пехота. Её пулемётный и автоматный огонь не давал нам поднять головы.
Кругом гудело, рвалось и трещало. В самый критический момент поступил приказ на отход.
Мы бежали по долине среди разрывов мин и снарядов к спасительному лесу.
Вдруг, удар в лоб отбросил меня навзничь, из рук вылетел автомат. Вскочил я моментально и какая-то неестественная сила прибавила невероятную скорость.
В расположении штаба полка лежали в обороне специальные подразделения: связисты, сапёры, химики, хозяйственники и работники штаба.
Весь остаток 23 июня и утро 24 июня продолжали сдерживать противника.
Лес был весь перепахан артогнём, среди скошенных деревьев валялись трупы наших ребят. Раненым было нечем помочь. Я стоял в окопе с перевязанной полотенцем головой, глаза заплыли синяками, гимнастёрка разорвана пополам, ремнём, как жгутом, перевязал ногу раненому товарищу.
Нам передали, что около пушки погиб командир полка майор Ярёмичев, а начальник штаба полка, капитан Торопов тяжело ранен. Неизвестно было о судьбе других взводов полковой школы, о начальнике школы старшем лейтенанте Лемехове, его заместителе старшем лейтенанте Потукане и политруке Попанове.
В полдень 24 июня, небольшая группа в 34 человека начала отход.centralsector.narod.ru
Во главе группы стали лейтенант Шмыгаль и лейтенант Пивень /командир миномётного взвода полковой школы./
Направление Северо-Восток. Ориентиром отступления стал город Шяуляй.