"Цитадель под Ленинградом"
В. Г. МОНАХОВ,
бывший ополченец Балтийского завода.(1-й батальон 3 сп 2 гв.ДНО)
Бой 1-го батальона в предполье (20 августа);
Бои под Пижмой
БЕЗ СТРАХА И СОМНЕНИЙ
В выступлениях, газетных публикациях некоторых деятелей, называющих
себя демократами, ставится под сомнение порыв нашего народа в первые дни войны
беззаветно защищать Отечество. Приходится только сожалеть, что им не довелось
родиться лет за 15—17 до июня 1941 года, чтобы воочию убедиться и почувствовать
атмосферу высокого патриотизма тех дней. Теперешние же их сомнения просто оскорбительны
в отношении памяти сотен тысяч павших за Ленинград.[73]
Как только Германия объявила войну, большинство рабочих, инженеров и служащих
нашего завода пожелали идти на фронт. И когда вышло решение о создании дивизий
народного ополчения, заявления многих из них были приняты и их зачислили в состав
создаваемых частей. Из рабочих Балтийского завода был сформирован 3-й стрелковый
полк, который вошел в состав 2-й гвардейской дивизии народного ополчения. Командиром
полка был назначен подполковник Васильев, комиссаром — Левыкин, парторгом —
Лебедь.
В отделения, взводы, роты старались определиться по цехам, бригадам, участкам
— каждому хотелось быть вместе с товарищами, с которыми работал, дружил «на
гражданке». Так, состав пулеметного расчета полностью подобрался из числа членов
бригады слесарей-монтажников 26-го цеха. В него вошли Смирнов — первый номер,
я, Монахов, — второй номер, а также Гаврилов, Аракчеев, Николаев.
После кратковременной учебы во второй половине августа наш батальон под командованием
старшего лейтенанта В. К. Грунева, который работал на заводе начальником МПВО,
совершил переход от Горного института до Московской Славянки, где получил обмундирование,
оружие. И вот долгожданная отправка на фронт, который почти вплотную приблизился
к нашему городу. Несколько раз нас поднимали по тревоге, мы грузили пулеметы
на повозки и двигались по направлению к станции Саблино.
В двадцатых числах августа (точную дату
не помню) нам объявили, что идем в бой в
район Войсковиц. Это подтвердил и писарь при штабе — наш товарищ по цеху Иван
Битков. Поздно вечером прошли Гатчину. Навстречу нам двигалось много людей.
Встречались и свои заводские женщины, возвращавшиеся в Ленинград после окопных
работ, уставшие, измученные. Проходили деревни, покинутые жителями. В одной
из деревень нашу колонну обстреляли, но ранили только лошадей, люди не пострадали.
На рассвете подошли к месту назначения. Рассредоточились: 1-я рота на правом
фланге, здесь был и наш расчет, 2-я осталась в середине, а 3-я заняла левый
фланг. Вскоре поступила команда «вперед!». Батальон поднялся в атаку. Впереди
цепи шли четыре легких танка. Под плотным огнем немецкой артиллерии и минометов
мы все же сумели приблизиться к поселку, занятому немцами. Наш расчет вел огонь
по целям, нахо-[74]дясь примерно в двухстах метрах от строений. Нас засекли
фашистские минометчики. Быстро пристрелялись. Одна мина взорвалась на бруствере
нашего окопа, разбила и отбросила в сторону пулемет. Погибли Смирнов, Николаев
и командир расчета. Я уцелел по чистой случайности: находился на дне окопа,
открывал коробку с пулеметной лентой. Это меня спасло. Я был лишь оглушен, не
слышал звуков боя, но видел, что на поле все меньше остается бойцов батальона.
К нам подошла группа красноармейцев во главе с лейтенантом. Он приказал отходить
к лесу, так как немцы стали охватывать нас с правого фланга. Пошли. И тут попали
под огонь немецкого пулемета, который оказался у нас в тылу. Нам с Гавриловым
удалось подавить пулемет. Один немец был убит, второй убежал. Нам досталось
вражеское оружие с боеприпасами.
В лесу стояли повозки, мы стали подбирать и класть на них раненых. Двинулись
по полю, так как дорога обстреливалась. Через некоторое время подошли к дзоту
с ополченцами из Института имени Лесгафта. Здесь раненых перевязали, всех нас
накормили. Поздно вечером мы добрались до поселка Тайцы, где находился штаб
дивизии. Раненых отправили в медсанбат, нами же занялся капитан из особого отдела.
Он изнурял нас вопросами: почему не остались партизанить там, а вернулись в
часть, не подослали ли нас фашисты?.. Тогда я спросил: «Откуда же у нас тогда
оказался трофейный пулемет?» — «А вам его дали немцы»,— зло ответил капитан.
Наконец он убедился, что мы добровольцы с Балтийского завода, и оставил нас
в покое. Немецкий пулемет, правда, у нас отобрали, сказав, что все трофейное
оружие необходимо сдать.наверх
Два дня нам дали отдохнуть, затем отправили
под Гатчину в деревню Пижму, где шли сильные бои. Подразделению, в которое нас
определили, поставили задачу освободить деревню, но немцы упорно сопротивлялись.
Все же нам удалось их два раза выбить, но у них было превосходство в людях и
технике, и они отбрасывали нас назад.
Фашисты воевали упорно, да еще и подло. Помнится такой случай. Наш полк шел
в очередную атаку. Группа бойцов, в которой был я, двигалась через лесную поляну.
Тут мы увидели восемь танков с красными звездами на башнях. Обрадовались: наконец
и у нас появились танки. Один из танкистов машет рукой — давайте, мол, сюда.
Подпустив нас поближе, тан-[75]ки открыли огонь. Многие наши товарищи остались
на этой злосчастной поляне навсегда.
Немцы засыпали нас листовками, в которых призывали сдаваться в плен, указывали
дату банкета после взятия Ленинграда. Листовки мы сразу же уничтожали, так как
хранившему хотя бы одну из них грозил расстрел. Такие были порядки в грозный
для Ленинграда час. Но среди нас не было изменников, мы верили в победу и считали,
что испытываем временные неудачи.
В одной из атак я был ранен в ногу. Меня подобрали санитары, разрезали сапог,
перевязали, затащили в землянку, где оказался парторг Лебедь. Он спросил, где
я был ранен, и объяснил, что вечером остатки полка будут отходить на другой
рубеж. Но вскоре немцы перешли в наступление. Мне и еще десятку раненых пришлось
выползти из землянки и вступить в бой.
Вечером полк стал отходить. Я полз, таща за собой карабин, нога очень болела,
была перебита кость. Сколько прошло времени — не помню. Вдруг услышал голоса.
Говорили по-русски. Я стал кричать. Ко мне подошли солдаты, спросили, кто я,
понесли на руках до деревни Большое Замостье. Оттуда меня отправили в медсанбат
в Тайцы, а затем в госпиталь в Ленинград.
Гатчинская земля хранит память о своих защитниках. В поселке Войсковицы есть
улица имени комбата Грунева, имена ополченцев-балтийцев носят улицы в Гатчине
и Войсковицах. На местах захоронения воинов установлены памятники. Каждый год
9 Мая ветераны народного ополчения Балтийского завода приезжают на встречу со
своей боевой юностью и возлагают венки на могилы павших товарищей.