ОПОЛЧЕНЦЫ

В сентябре этого года исполняется двадцать девять лет героической обороны Гатчины ленинградскими ополченцами.
Участник обороны Гатчины политрук 267-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона народного ополчения Куйбышевского района г.Ленинграда Николай Архипович Прохоров пишет подготовил книгу воспоминаний о тех незабываемых днях "В суровый час".
Мы публикуем сегодня отрывок из его рукописи, в котором рассказывается о бое 267-го артпульбата с немцами гитлеровцами на северной окраине деревни Пижма 22 августа 1941 года.

 

Как только командир первой роты Косарев получил сообщение от юного разведчика о большом скоплении танков и пехоты противника на восточной окраине деревни Воскресенское, он тотчас отправился на свой командный пункт. Здесь в лесу, в центре обороны роты, на небольшой высоте, господствовавшей над равниной, прилегая к дереву стоял шалаш, сделанный из жердей и покрытый зелеными ветками. Сюда от штаба части тянулись две пары проводов, а отсюда провода связи расходились по огневым точкам и взводам. На высокой сосне был оборудован наблюдательный пункт, с которого хорошо просматривалась местность до Суйды и Воскресенского. А чуть правее, среди густых деревьев, стояла походная кухня, от которой несло дымом. Готовился ужин.
- Товарищ, командир! - раздался звонкий голос с сосны, когда Косарев оказался возле командного пункта. - Вижу танки. Фашистские танки, - тревожно доносила радистка Зоя Зенькова.
- Считай, Зоя, считай! — требовал крикнул командир роты.
Несколько секунд и снова тревожный голос Зои:

- 2 -

- Впереди пять, товарищ командир ! А за ними двигаются еще семь.
"Двенадцать", - про себя проговорил Даниил Алексеевич, вспомнив того белокурого мальчика из деревни Пижма, который первый тоже назвал эту цифру. и он направился в шалаш.
Волнуясь, Зоя не отрывала глаза от бинокля. За танками двигались бронетранспортеры с пехотой. Колонна все больше и больше вытягивалась на дорогу, которая вела в Пижму.
- "Неужели нет такой силы, чтобы накрыть этих наглецов в открытом поле", - подумала Зоя, прислушиваясь к едва доносившемуся до нее голосу Косарева, - "Командир докладывает в штаб", - поняла Зоя и почему-то подумала о своей матери.
Зоя Антоновна Зенькова защищала свой город. Здесь в Гатчине она окончила десятилетку, отсюда два года тему назад пошла учиться в Ленинградский Электротехнический институт связи, и в числе девушек - добровольцев оказалась в нашем батальоне. Всего только месяц тому назад Зое пришлось расстаться со своей матерью. Школа № 3, где раньше училась Зоя, эвакуировалась в Кировскую область, в город Уржум. Уезжали младшие классы. Вместе с ними Уехала с учениками и учительница немецкого языка Елена Ивановна Зенькова. Тяжело было расставаться Елене Ивановне с дочерью, с Гатчиной, с той школой, где она десять лет учила и воспитывала молодое поколение ребят. Здесь, в горкоме комсомола оставалась и ее старшая дочь Вера Антоновна, работающая до этого в этой же начала войны в школе учителем истории.
Сегодня Зоя получила от матери сразу два письма. Сколько было радости! И тут же написала ответ: "Дорогая мама, сейчас ты в тылу. Это самое спокойное место. Работай, воспитывай молодое поколение. Это твоя задача. В Гатчине не торопись, квартира наша никуда не уйдет. Наш садик исключительный. Огурчики на грядках зеленеют. в нашем саду зацвели георгины, астры, львиный зев, душистый горошек. Красота! Обо мне не беспокойся..."
Не знала Зоя, что успокаивая свою мать, она и сама сюда не вернется в течение целых пяти лет...

- 3 -

Вспоминая о матери, о родной школе, о городе, который был у нее за спиной, Зоя неотрывно вела наблюдения. И ее молодое сердце защемило.
Вражеская колонна, словно туча, двигалась по дороге в Пижму.
- Ведь это фашисты, проговорила Зоя, и ее тут же окрикнул знакомый голос.
- Зоя! Что видишь? – громко крикнул Косарев.
Она поторопилась и быстро слезла с дерева.
Не надо было никаких обстоятельных докладов, и без того было ясно, что она доложила раньше, что вражеские силы открыто двинулись из деревни Воскресенского в наступление.
Тут, под высокой сосной, стояли те, кто отвечал за предстоящий бой и за тех, кто находился в окопах. Командир роты принял решение:
- Иван Павлович, - как всегда позвал Косарев политрука рота Шаркова,- Тебе я считаю нужно быть во взводе Селиванова. Там наиболее опасно. А тебе Евгений Алексеевич, и он взглянул на заместителя политрука Поташова, - Оставайся здесь при КП и держи связь со штабом. Я сам отправляюсь во взвод Смирнова.
- Товарищ командир, а что мне? - поторопилась ротный военфельдшер Тамара Кипкало, видя, что командир на нее не обратил внимание.
Косарев посмотрел на нее, улыбаясь.
- Дорогая Тамарочка, а ты теперь действуй по обстановке.
- Товарищ командир. Товарищ командир, - увидев, что Косарев собрался уходить, торопливо заговорила ротный повар Клава Михайлова, - А когда же обедать?
- Некогда Клавочка, некогда,- и он бегом тут же скрылся в мелком кустарнике.
Выбежав на поляну, Косарев остановился. Он прислушался. Над окопами и траншеями, которые тянулись вдоль лощины от северной окраины Пижмы до самой Варшавской железной дороги, стояла тишина. Это порадовало командира роты. Он поправил свою пилотку и быстро зашагал по направлению к дзоту. Здесь, как всегда Все люди были на месте.

- 4 -

Товарищ командир роты, Расчет к бою готов, - доложил Евгений Смирнов.
- Хорошо, присев на ящик, заговорил Косарев, - Там впереди движется вражеская колонна, - и он кивнул на южную часть деревни Пижмы, - от Воскресенского почти четыре километра, но это не должно успокаивать нас. Они могут появиться каждую минуту. Приготовить Бронебойные.
- Все наготове, товарищ командир.
Косарев поднялся и вошел в дзот. Из амбразуры хорошо был виден деревянный мост, на который и было наведено полковое орудие. А там, впереди, на склоне дороги, и в самой деревне – ни единой души.
- А где саперы?, - спохватился Косарев, зная, что проход между противотанковым рвом на дороге и сам небольшой мост был подготовлен к взрыву, а он стоит как ни в чем не бывало, и готов принять непрошенных "гостей".
- А они, как заминировали, так в тот же день и ушли, - ответил наблюдатель.
- Что творится? - громко проговорил командир роты, подойдя к командиру орудия, - Одни уходят, не поставив нас в известность, а другие забывают свои прямые обязанности. - Вот тебе и взаимная поддержка.
Сколько труда, бессонных ночей было вложено ленинградскими женщинами и подростками, чтобы вручную, лопатами и кирками вырыть надежное препятствие для танков противника?. А вот довершить этот непосильный труд в нужную минуту оказалось некому.
В это время над дзотом пролетело несколько самолетов противника. Все, кто находился на открытой площадке, бросились в дзот.
Хищные "Мессершмитты", пройдя над лесом, что был недалеко от дзота, круто развернулись и стали кружиться над северной окраиной Пижмы.
Вероятно противник знал нашу оборону, поливая \обильно/ с небольшой высоты свинцом. Дикий вой сирены заглушил всю округу.
- Танки! - крикнул тот, кто стоял у самой амбразуры. И все бросились по своим местам.

- 5 -

А когда упал маскирующий щит, загораживающий амбразуру, там на взгорье к мосту спускались вражеские танки.
- Спокойно, товарищи, подпустить ближе, а на мосту бить, - напомнил командир роты.
Головной танк с белыми крестами на бортах, заметно сбавив ход, тяжело покачиваясь, осторожно, словно хищник выползал на мост.
И тут произошло то, чему так кропотливо и упорно учил своих артиллеристов командир орудия Евгений Смирнов. Грянул первый выстрел. И в ту же секунду танк окутало дымом. Но Он по инерции успел лишь перемахнуть мост, а затем медленно сполз с дороги и оказался в болоте.
И снова выстрел. Теперь остановился тот, который следовал за головным танком.
- Беглый огонь! - командовал Смирнов.
Артиллеристы были настолько захвачены боем, что не сразу услышали взрывы снарядов, которые рвались возле дзота. Никто из них не думал об опасности, которая грозила им каждое мгновение. Они слышали только голос своего командира.
Перед самым дзотом раздался такой треск, что артиллеристы на секунду растерялись. Черный дым окутал амбразуру, а с потолка и стен посыпалась земля. Осколки снаряда влетели в амбразуру, но пушка и расчет не пострадали.
- Огонь! Огонь! - громко вновь подал команду Смирнов и сам припал к прицелу.
Прямые выстрелы точно попадали туда, где остановились перед самим мостом фашистские танки. Путь им преградил тот, который был подбит вторым снарядом. Но они огрызались и били из пушек по дзоту.
В самом дзоте создалось угроза взрыва запасов снарядов. Тогда Косарев приказал всем бойцам покинуть дзот и укрыться, а сам остался вдвоем с командиром орудия.
Смирнов вел огонь, а Косарев подавал снаряды. С обоих градом катил

- 6 -

ся пот. От дыма и пороха слезились глаза, пересохло во рту, мучительно хотелось пить. Но они артиллеристы работали с яростью, увлечением, пока не заметили, что фашисты берут на буксир подбитый танк и задним ходом попятились в деревню.
- Испугались гады! - крикнул Смирнов и послал еще один снаряд.
Уцелевшие танки, отстреливаясь на ходу, скрывались за домами.
Радуясь за своих артиллеристов, за их боевого командира, Косарев, как командир роты увлеченный боем с танками, не знал, да и не мог знать, что чуть правее дзота, шел жаркий, напряженный бой с пехотой противника.
Почти в то время, как первый головной танк вступил на мост, появились вражеские цепи. Они шли во весь рост огородами с западной окраины деревни, нагло держа на груди автоматы.
Первые цепи вражеских солдат без единого выстрела спустились в лощину, беспрепятственно перешли пересохшую в это жаркое лето речку Пижму и приблизились к противотанковому рву.
Бойцы пулеметного взвода, которым командовал однофамилец Евгения Геннадий Смирнов, расположенного на бугре и в окопах, затаив дыхание, приготовились к отражению атаки. Они все устремились на своего командира, ожидая от него команды. Чувство презрения и ненависти к врагу вызвало у каждого стремление желание первым открыть огонь. Каждый знал, что за спиной родной город и отступать некуда.
А вражеские цепи уже совсем рядом. Кой у кого возникло сомнение:
Бойцы волновались: - Почему молчит командир? Справимся ли мы, подпустив их так близко?
Но Геннадий Смирнов хорошо знал, что перед самым противотанковым рвом заминированная полоса. И он ждал этого момента.
Вероятно, немцы и в самом деле считали, что они дойдут беспрепятственно до наших окопов, а там рукой подать и сам до грозного дзота, который в это время вел беглый огонь по танкам противника.
Черный столб земли взметнулся ввысь. Густой, желтый дым медленно стлался в разные стороны. Отсюда, с высоты, господствовавшей над лощиной,

- 7 -

хорошо было видно, как гитлеровцы, шедшие впереди, внезапно вместе с комьями земли беспомощно рухнули на траву.
Еще раз рвануло землю.
- Огонь! - и Геннадий Смирнов махнул рукой.
Длинная очередь "Максима" сразила сразу несколько фашистов. И в это же время справа раздался дружный пулеметно-ружейный огонь. Это бил фланговым огнем пулеметный взвод Селиванова. Непрошенных "гостей" в упор расстреливали наши пулеметчики, в открытой, как на ладони местности.
Вражеская атака отбита. Над лощиной установилась обманчивая тишина. Она длилась несколько минут. Затем разом завыли мины. Над северной окраиной Пижмы бушевал неслыханной грохот. Фашистские повидимому с ходу развернули свою артиллерию и минометы били по деревне, по нашим окопам. Не успела еще осесть поднятая взрывами земля, как снова хлынули плотные цепи вражеской пехоты. Теперь Они на ходу вели пальбу и снова приближались к противотанковому рву.
Бой был долгий и ожесточенный. Все попытки противника одним броском перемахнуть лощину, чтобы двинуться прямо по дороге на Гатчину, были отбиты. На поле боя осталось много вражеских трупов.

[скан]

Затем были бои, ожесточенные, кровопролитные.
Почти месяц гитлеровские орды топтались на одном месте, так и не сумев взять Гатчину штурмом. Лишь 13 сентября, когда фашисты обошли город с двух сторон и находились под Пулковом и Колпином, по распоряжению Военного Совета фронта наш батальон вырвался из окружения и снова вступили в бой под городом Пушкин.
Под Гатчиной сложили головы лучшие люди нашего батальона. И среди них политрук первой роты Иван Шарков, командир орудия Евгений Смирнов, и многие наши ополченцы. Вскоре после войны умер наш боевой командир Даниил Алексеевич Косарев, вследствие тяжелых ранений полученных в боях под Гатчиной и Пушкиным. А наша Зоя Зенькова, выходя из окружения, пропала без вести.
Двадцать пять лет прошло о тех памятных пор. И вот я в доме на 4-й Советской. Дверь мне открыла пожилая убеленная сединой женщина.
- Скажите, здесь до войны проживала Зоя Антоновна Зенькова? - обратился я к незнакомой женщине.
Она окинула меня пристальным взглядом. Затем приоткрыла дверь в комнату и спокойно проговорила:
- 3оя, к тебе пришли, и сама ушла на кухню.
Я стоял в проходной и не верил своим глазам. Наша Зоя, радистка первой роты, в домашнем халате смотрела на меня.
- Не узнаете, - проговорил я.
- Трудновато.
- Ну тогда я облегчу ваше положение, - и назвал себя.
- Мама. Смотри кто к нам пришел.
Зоя представила меня, как бывшего однополчанина.
Весь вечер напролет прошел в воспоминаниях. Зоя Антоновна рассказала о своей тяжелой судьбе, которая сложилась у нее в годы войны. 17 сентября сорок первого года она оказалась в плену. Затем рабство в Германии и, наконец, освобождение в сорок пятом. Вернулась домой больная. Врачи запретили работать установили инвалидность второй

[скан]

группы. И это в расцвете сил, когда ей исполнилось двадцать пять лет! Наша Но медицина поставила Зою на ноги. Вышла замуж. Имеет трех детей. Все девочки и все ходят в школу. В настоящее время она работает старшим техником на заводе "Металлист". Имеет троих дочерей, которые ходят в школу.
Я в свою очередь поделился с Зоей Антоновной о наших однополчанах, о боевом пути нашей части, в которой я был с первого до последнего дня войны.
- А как сложилась судьба вашей старшей сестры? – спросил я Зою Антоновну, когда собрался покинуть гостеприимный дом.
- Вы о Вере.
- Да. Хотелось бы знать.
- Вера одна из последних покинула Гатчину, когда город был уже окружен фашистами. Затем работала в обкоме комсомола в Ленинграде. В дни блокады была политработником в военном госпитале. Много дней работала на заготовке дров для осажденного города. Уже после войны в 1964 году защитила диссертацию и стала кандидатом исторических наук. Сейчас живет в Москве, работает в финансово-экономическом институте.
Недавно семья Зои Антоновны - теперь Слепнева, получила хорошую квартиру в новом доме. Ее мать, посвятившая всю свою жизнь молодому поколению, теперь уже давно бабушка, растит и воспитывает своих внучат.
Я смотрю на Зою Антоновну и ее мать, волевую, полную энергии и жизни, но убеленную сединой эту пожилую женщину и мне от души так и хочется сказать говорю:
- Дорогая Елена Ивановна! Спасибо Вам, что вы вырастили таких дочерей. Долгих Вам лет, и крепкого здоровья. Родной город никогда не забудет тех, кто защищал его от врага.

/ Н.А. Прохоров /

30 марта 1970 года.

Н. Прохоров, заместитель председателя Совета ветеранов Ленинградской армии народного ополчения.

 

[Имеются также два машинописных отрывка, на отдельных листках размером примерно в треть и половину стандартного. - А.Т.]

х х
х

Весть о первом бое в предполье, о мужестве и отваге наших бойцов и командиров, в этот же день - 20 августа облетела все подразделения батальона. Политработники во всех ротах провели короткие собрания коммунистов и беседы с ополченцами.
Первый бронированный удар отражен. Легкое продвижение через наши ряды врагу не удалось. Он выдохся, не дойдя до переднего края нашей обороны. Прямой наводкой расстреляно и уничтожено шесть танков противника. Немало фашистских офицеров и солдат в этот день поплатились своей жизнью. х)
__________________________________________________________

х) "Бой в укрепленной полосе" так называлась моя первая статья, опубликованная в газете "На защиту Ленинграда", где кратко изложено о первом бое на Лужском шоссе.

[Второй отрывок:]

Но никто, кроме семьи, не знал, что Петр Степанович незадолго до войны перенес сложную операцию, и врачи удалили ему одну почку.
Его рабочая семья состояла почти вся из мужчин, если не считать матери. Старшему Владимиру исполнилось 28 лет, Николаю 21, Федору 19, а самому младшему Михаилу не было еще 17 лет, когда отец первым вступил в армию народного ополчения. Его примеру вскоре последовали первых три сына, младшего не брали по возрасту, и Петр Степанович переживал за то, что он не сможет сражаться в одном строю вместе с сыновьями.
- Как Ваше здоровье? - прощаясь с Сазоновым, вдруг спросил Казначеев.
- Спасибо, не обижаюсь.
- А из дома пишут?
- Не забывает меня Мария Михайловна.
- А сыновья? - поинтересовался Казначеев.
- Редко. Но извещают. Все живы, здоровы.
- Хорошо, Петр Степанович, продолжайте, а мне пора.

 

[Также имеются следующие титульные листы:

1. Чернилами:

Николай Прохоров
Три поколения
повесть
Начата 5 декабря 1948г.
г. Ленинград.

2. На машинке:

НИКОЛАЙ ПРОХОРОВ
ЛЕНИНГРАД ВЫДЕРЖАЛ
Ленинград
1950г.

3. На машинке:

Часть первая

"В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защитить свою свободу, свою честь, свою родину - в нашей отечественной войне с германским фашизмом."

И.В.Сталин. Выступление по радио 3 Июля 1941 года.]