Предыдущий текст — Следующий текст
Из книги: Б.В. Бычевский, "Город-фронт" (Лениздат, 1967), стр. 55-57
"Огромное, во весь горизонт, багровое зарево. Полыхают дома
в Нарве, Кингисеппе, ближайших поселках. Вражеская авиация наносит один удар
за другим. Перекаты артиллерийских разрывов не стихают и ночью. Четвертые сутки
дерутся ополченцы и курсанты, стремясь не допустить прорыва танков в оперативную
глубину.
Командующий фронтом М. М. Попов и член Военного совета А. А. Кузнецов все время
в войсках: то во 2-й дивизии народного ополчения, то у Мухина, то у командующего
кингисеппским сектором генерал-майора В. В. Семашко.
Еще 9 августа Попов решил остановить немцев контрударом. Для этого он усилил
кингисеппский сектор только что сформированной 4-й дивизией народного ополчения
и одним полком 1-й танковой дивизии.
Но штабу сектора потребовалось около суток на подготовку контрудара, а к тому
времени две танковые, две пехотные и одна моторизованная дивизии противника
вклинились в нашу оборону и стали охватывать большой район. 4-я дивизия народного
ополчения оказалась втянутой в тяжелый оборонительный бой вместе с училищем
имени С. М. Кирова.
К вечеру 11 августа части перемешались, связь нарушилась, и началась та путаница,
которая называется потерей управления войсками.
М. М. Попов и А. А. Кузнецов приехали к генералу В. В. Семашко ночью. Между
ними произошло довольно тяжелое объяснение. Я застал уже конец этого неприятного
разговора. Речь шла о вводе в бой еще одной только что сформированной 1-й гвардейской
дивизии народного ополчения.
Валентин Владиславович Семашко, худощавый генерал лет пятидесяти, был взвинчен
до крайности, глаза воспалены. Нервничали и его собеседники. Кузнецов, видимо
отвечая на какую-то реплику командующего сектором, резко выговаривал ему:
— Поймите, товарищ Семашко, это рабочие Ленинграда назвали дивизию гвардейской.
От вас и вашего штаба зависит умелое использование ее, а драться рабочие будут
насмерть, на это можете положиться.
— Алексей Александрович, — возражает Семашко, — я не хочу бросить тень на рабочих
людей! Но эта дивизия сформирована всего три дня назад. Она не имеет ни капли
боевого опыта, совсем не обстреляна. К тому же ей еще идти до нас сорок километров,
а мне уже дают приказ осуществить контрудар. Да ее сразу разгромят танки. Так
получилось с четвертой дивизией полковника Радыгина... Мы вводим в бой необученные
дивизии с ходу и по одной.
Кузнецов нетерпеливо прерывает его:
— Необученные, необстрелянные... А кто же целый месяц сдерживает врага на лужской
позиции, как не народные ополченцы? Кто за один сегодняшний день поджег полсотни
танков? Братья Ивановы и другие рабочие с мясокомбината. Тоже необстрелянные,
а бутылками с горючей смесью действуют, как заправские истребители. Так же и
Фирсов, и Васильев, и Кочетов... Других дивизий, товарищ Семашко, нам взять
неоткуда. Извольте управляться с теми, какие есть. Но дорогу Кингисепп—Волосово
враг не должен перерезать. Это категорическое требование Военного совета.
Генерал Попов прекращает горячий разговор:
— Принимайте меры, товарищ Семашко, к локализации прорыва. Немедленно выдвигайте
туда четырнадцатую артиллерийскую противотанковую бригаду Лебедева и вообще
всю артиллерию. За этим заслоном поставьте танки Баранова. Ими и прикройте в
бою первую гвардейскую дивизию. Кстати, сколько у Баранова осталось танков?
— Не больше пятидесяти, — отвечает Семашко. — А у немцев около двухсот. Баранов
считает, что дня через два он может остаться вовсе без танков.
— Пусть танки дерутся из засад. Где выгодно, используйте танки как неподвижные
огневые точки... Поезжайте сами в войска и лично организуйте подготовку контрудара.
Товарищ Кузнецов прав, упрекая штаб сектора в медлительности. А мы сейчас выедем
навстречу дивизии Фролова, ускорим ее движение. Но имейте в виду, дивизию неизбежно
придется вводить в бой завтра."
Предыдущий текст — Следующий текст